Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Наиболее эффективным средством искусства для представления нуминозных является, где угодно, возвышенное. Прежде всего, в архитектуре. И именно в этом искусстве появляется возвышенное на самых отдаленных этапах. Слишком сложно избежать впечатления, что это чувство началось уже в эпоху палеолита. Темное чувство торжественного величия, а также возвышенные и напыщенные жесты на самом деле являются довольно девственным чувством, очень распространенным даже у «примитивных» людей. Несомненно, к тому времени, когда в Египте были построены мастабы, обелиски и пирамиды, этот этап уже был достигнут.

Нет никаких сомнений в том, что строители этих великолепных храмов этого Сфинкса Гизе, которые в духе пробуждают чувство возвышенного и нуминозного, который сопровождает его почти как механическое отражение, уже знали об этом эффекте и они преследовали его нарочно. Мы также часто говорим о многих зданиях или песне, формуле, серии жестов или звуков, особенно определенных продуктах декоративного искусства, определенных символах, эмблемах, линиях линий и усиках, которые даже вызывают «волшебное впечатление» И даже в самых разных условиях и условиях мы с некоторой определенностью воспринимаем стиль и своеобразие магического элемента.

В этих волшебных впечатлениях искусство, предписанное даосизмом и буддизмом в Китае, Японии и Тибете, очень богато и глубоко. Даже самые неопытные чувствуют к моменту своего творчества, что магическое впечатление без труда. Термин «магия» правильный, с исторической точки зрения, потому что на самом деле этот язык форм происходит первоначально из представлений, знаков, помощи и магических кабинетов. Но впечатление, которое они производят, не зависит от этой исторической ассоциации, поскольку оно возникает, даже когда об этом ничего не известно.

Более того, именно тогда он более интенсивный и чистый. Нет сомнения, что искусство находит здесь способ пробудить без отражения впечатление очень своеобразного характера: именно впечатление от магического. Но магическая - это только скрытая и завуалированная форма нуминозиса, в то же время как первичная и все еще грубая форма нуминозного чувства, которое великое искусство представляет позже, уже облагороженное и преображенное. Тогда мы больше не можем говорить о «магии». Это утверждение может не соответствовать точно любому искусству, как китайская, религиозная и пейзажная живопись, в классические времена династий Тан и Сун.

Эти произведения являются одними из самых глубоких и возвышенных, которые когда-либо создавали человеческое искусство. Тот, кто бежит в них, видит, что за этими водами, туманами и горами, древний Дао, колебание интимного существа, глубоко поощряет. В этих изображениях между скрытыми и манифестными лежит более глубокая тайна. Существует знание ничтожества, знание «пустоты», знание Дао о небе и земле, которое также является дао человеческого сердца, И поэтому, несмотря на их вечную агитацию, эти образы кажутся настолько далекими и спокойными, что говорят, что они таинственно поощряют под морем.

Однако для западных людей искусство, которое наилучшим образом выражает нуминозное, - это готика, именно из-за его возвышенности. Приписывают Воррингер показав в своей книге «Сущность готического стиля,» сингулярное впечатление, что готическое искусство провоцирует ложь не в его величии, но все еще сохраняет отпечаток и наследие древних магических способов, которые Воррингеры сделок исторически. Таким образом, по его мнению, впечатление от готики носит в основном магический характер. Ничто не связано с легитимностью его исторической дедукции, с которой он нашел истинный ключ; одно не зависит от другого.

Готическое искусство «очаровывает», «очаровывает», и это впечатление больше, чем у возвышенного. Но, с другой стороны, башня собора Ульма уже не волшебная, а нуминовая. И разница между нуминозным и магическим оставлена, чтобы почувствовать себя в прекрасном воспроизведении этого чуда, который Воррингер вставляет в свою книгу. Не имеет значения, что волшебное слово используется для обозначения стиля и выразительной среды, в силу которой создается нуминозное впечатление. Они все это воспримут, конечно, в самом глубоком смысле.

Но возвышенные, магические, как бы они ни действовали, являются лишь косвенными средствами в представлении многозначного искусства. На Западе у нас есть только две прямые. Но оба они по существу отрицательны по своему характеру. Это тьма и тишина. Тьма должна быть такой, чтобы она была сделана наоборот, так что она становится более заметной. Вы должны быть в состоянии завоевать последнюю ясность. Только полумрак «мистический». И его впечатление совершенствуется, когда оно связано с вспомогательным элементом возвышенного.

«Господь в святом храме Его; улицу перед Ним весь мир». Ни мы, ни певец не знаем, что эта тишина исторически возникла из «эвфемии», то есть из страха использовать зловещие слова и, следовательно, из убеждения, что лучше молчать. Мы, псалмопевец и Терстеген, когда он говорит: «Бог присутствует, все в нас», мы чувствуем необходимость молчать, как будто из другого стимула, полностью независимого от него. В нас молчание - это непосредственный эффект присутствия числа. Опять же, в этом случае историко-генетическая последовательность объясняет явление, которое затем происходит в высших степенях эволюции.

Именно по этой причине Псалмопевец, мы и Терстеген - живые данные для психологического исследования религии, данные не менее интересные, чем примитивные, когда они подчинялись своему «эвфемизму». В дополнение к темноте и тишине восточное искусство знает третий способ пробуждения нуминозного впечатления: пустота, великая пустота. Неопределенная пустота - это, так сказать, возвышенное горизонтальное положение. Расширенная пустыня, неопределенная и единая степь, возвышенна и служит стимулом к ​​пробуждению, объединению чувств, нуминозному резонансу.

Китайская архитектура, как искусство макета и группировки зданий, применила огромные пустые просторы самым мудрым и самым глубоким образом. Это создает впечатление торжественности; но не высокими портиками или наложением вертикалей, а расширенной горизонтальностью. Нет ничего более торжественного, чем тихая амплитуда квадратов, патио и атриумов, которые используют. Ярким примером является имперская гробница Мин, в Нанкине и Пекине, где находится пустая широта всего ландшафта на его заводе. Но «пустота» в китайской живописи еще более интересна.

Здесь есть искусство рисовать пустоту, сделать ее чувствительной и модулировать эту тему самыми разными способами. Мало того, что картины, состоящие из «почти ничего», - это не только художественный стиль, создающий самое сильное впечатление с несколькими линиями и средствами, но перед множеством картин, особенно связанных со созерцанием, что сам вакуум является одним из объектов, окрашенных, возможно, столичным объектом. Вы не можете этого понять, если не помните, что мы говорили ранее о «ничто» и о пустоте мистиков и о прелести негативных гимнов.

Как тьма и тишина, пустота - это отрицание, которое устраняет сознание отсюда и сейчас и, таким образом, делает настоящее и настоящее, что мы назвали «абсолютно неоднородным». Музыка, которая может выражать больше всех чувств, не имеет положительных средств выражения святости. Самый священный и самый нумистичный момент мессы, посвящение, выражается даже в самой лучшей массе, исполненной тишины; музыка немой и немой в течение долгого времени и полностью, так что сама тишина слышится, так сказать. Интенсивное предательское впечатление от этой «молчания перед Господом» никогда не достигается музыкой.

На данный момент очень поучительно рассмотреть нижнюю мессу Баха. Его самая мистическая часть, как обычно, в мелодиях мессы «Инкарнатус». Эффект, который он производит, заключается в последовательных записях фуги, которая мягко шепчет и откладывается все больше и больше, пока она не отключится в пианиссимо. В этом фрагменте указано больше, что тайна выражается через замкнутое дыхание, половину голоса и ту странную нисходящую модуляцию в уменьшенных третях, те арестованные синкопации, которые поднимаются и падают в странные полутоны, которые отражают страшное изумление.

С помощью этих процедур Бах достигает своей цели в этом отрывке лучше, чем в Санктусе. Это почти законченное и несравненное выражение Того, кто обладает силой и великолепием, шумным хором триумфа, посвященным совершенной, абсолютной славе царя. В этом великолепном песнопении Баха нельзя понять, что серафиты покрывают лица своими двумя крыльями. С другой стороны, еврейская традиция очень хорошо осознавала, что здесь произошло: «Все силы высоты шептались мягко: Бог - Царь». Так говорит о великом гимне «Мелек-элион» в Новый год.

И здесь тоже, в действительности, выражение меньше в самой музыке, чем в ее затухании, сдерживании, можно было почти сказать в его восторге, как мастерски хор Берлинского собора знает в этом отрывке. Эта реторта также дрожит и трепещет. Абстрактное искусство или абстракционизм - это современный художественный стиль изобразительного искусства, который превалирует абстрактными формами в ущерб объектам и фигурам, которые представляют собой нечто из нашей собственной реальности. Таким образом, можно утверждать, что абстрактное искусство противоположно реализму и фотографии, поэтому оно требовало воображения или понимания, выходящего за рамки логического, наблюдающего картину.

Абстрактное искусство характеризуется фундаментальным использованием основных форм пластического языка, таких как фигуры, линии и цвета, как средство художественного выражения. В этом смысле абстрактное искусство отличается тем, что превосходит представление внешнего вида вещей и создает пластические поиски, направленные скорее на формальные, хроматические и структурные аспекты. Следовательно, абстракция использует самые существенные ресурсы пластического языка, чтобы попытаться создать автономный язык, который вызывает их собственные чувства.