Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

1. Известно, что в XX в. в различных областях науки и искусства (в математике, биологии, философии, филологии, живописи, архитектуре и т.д.) многие ценные идеи и начинания российских ученых и деятелей культуры заглохли в душной атмосфере советского тоталитаризма, но получили признание и развитие на Западе и через десятилетия снова возвращаются в Россию. Это в значительной степени относится и к методу лингвистического эксперимента , громадную роль которого настойчиво подчеркивали в 20-х годах А.М. Пешковский и особенно Л.В. Щерба. «Сделав какое-либо предположение о смысле того или иного слова, той или иной формы, о том или ином правиле словообразования или формообразования и т.п., следует пробовать, можно ли сказать ряд разнообразных фраз (который можно бесконечно множить), применяя это правило. <...> В возможности применения эксперимента и кроется громадное преимущество – с теоретической точки зрения – изучения живых языков» (Щерба 1974: 32).

На словах необходимость экспериментирования в синхронических исследованиях признается, по-видимому, всеми российскими лингвистами, на деле, однако, возможности этого метода до сих пор используются недостаточно. Зарубежные исследования по грамматике, семантике, прагматике – это, как правило, серия экспериментов над несколькими тщательно подобранными примерами и интерпретация полученных результатов. В России работы по современному языку в рассматриваемом отношении мало отличаются от работ по истории языка: и в тех, и в других приводятся большие списки примеров из обследованных текстов и сама величина списка расценивается как доказательство правильности развиваемого положения. При этом игнорируется то обстоятельство, что в реальных текстах анализируемое явление нередко искажено воздействием добавочных факторов . Мы забываем предостережение А.М. Пешковского, который отмечал, что было бы ошибкой видеть, например, в союзе и выразителя распространительных, причинно-следственных, условно-следственных, противительных и т.п. отношений; это означало бы, что «в значение союза просто сваливается все, что можно извлечь из вещественного содержания соединяемых им предложений» (Пешковский 1956: 142). Исследователь языка попадает при этом в положение химика, который для химического анализа какого-то металла брал бы куски его руды разного минерального состава и приписывал наблюдаемые различия самому металлу. Очевидно, химик возьмет для своего опыта чистый металл, лишенный примесей. Мы также должны оперировать тщательно подобранными примерами, по возможности исключающими воздействие добавочных факторов, и экспериментировать с этими примерами (например, заменять слово его синонимом, изменять тип речевого акта, расширять фразу за счет диагностирующего контекста и т.п.).

5. Эксперимент должен стать для лингвиста, исследующего современный язык, столь же обычным рабочим приемом, каким он является, например, для химика. Впрочем, то, что он занимает скромное место в лингвистических исследованиях, отнюдь не случайно. Эксперимент требует определенных навыков и немалых усилий. Поэтому, нам кажется, особенно важно использовать экспериментальный материал, который уже имеется, «лежит под ногами». Мы имеем в виду языковую игру .
Парадоксальный факт: лингвистический эксперимент гораздо шире, чем лингвисты, применяют (уже многие столетия, если не тысячелетия) сами говорящие – когда они играют с формой речи.
В качестве примера можно привести серию экспериментов О.Мандельштама с местоимением такой , указывающим на высокую степень качества (напр., он такой сильный ). Вот строки из юношеского стихотворения 1909 г.:

Дано мне тело – что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим.

Здесь несколько необычно сочетание местоимения такой с прилагательным единый и особенно с местоимением мой . Сочетание таким моим представляется допустимым, поскольку по смыслу оно близко к «вполне нормальным» сочетаниям типа таким родным . Однако Мандельштам сам отчетливо ощущал необычность этого сочетания и неоднократно использовал его в юмористических стихах, в своего рода автопародиях:

Мне дан желудок, что мне делать с ним,
Таким голодным и таким моим? (1917 г.)

(Комический эффект создается за счет сужения и снижения самой темы, сведения ее к проблемам желудка.)

Не унывай,
Садись в трамвай,
Такой пустой,
Такой восьмой. (Ок. 1915 г.)

Комический эффект вызван сочетанием местоимения такой с числительным восьмой , которое трудно осмыслить как качественное прилагательное. Словосочетание такой восьмой аномально, но не бессмысленно: в результате игры возникает новый смысл. Дело в том, что в отличие от первых, «престижных», выделенных числительных (ср. первая красавица, первый парень на деревне, первым делом ) числительное восьмой – невыделенное, «заурядное», и тем самым сочетание такой восьмой приобретает смысл ‘такой обычный, заурядный’.

Поверхностная и глубинная структура предложения

Поверхностная структура

Лингвистический термин для обозначения устных или письменных высказываний, возникших из глубинной структуры после операций обобщения, искажения, опущения и т.п.

ПРИМЕР. Поверхностная структура каждого языка, отражая особенности исторического развития, определяют возможность неоднозначного перевода с одного языка на другой. Например, дословный перевод с русского на осетинский понятия «железная дисциплина» имеет смысл, противоположный русскому, так как в русском железо, как более твердое, неявно противопоставляется дереву, а в осетинском, как более мягкое, - стали.

Грановская Р.М., Элементы практической психологии, СПб, «Свет», 1997 г., с. 251.

На разных уровнях – уровне звуков, уровне слов, уровне предложений, уровне абзацев и т.п. – действуют разные закономерности. База данных многочисленных форм построения журналистских, научно-популярных и т.п. текстов на уровне нескольких абзацев собрана в компьютерной программе «Приемы журналистики & PR».

Порождающая грамматика

Направление в лингвистике, возникшее в 1950-е годы XX века, основателем которого является американский лингвист Ноам Хомский.

В основе подхода лежит представление о конечном наборе правил (приемов), порождающих все правильные предложения языка.

Таким образом, в рамках подхода не описывается язык «как есть», как это делала традиционная лингвистика, а описывается процесс моделирования языка.

Глубинная структура

Полная языковая форма, полное содержание того или иного высказывания (сообщения), из которого, например, после обобщений, опущений и искажений возникает "поверхностная структура", используемая в повседневном общении.

Анализируя различные языки, Ноам Хомский (N. Chomsky) предположил, что существуют врожденные «глубинные структуры», одинаковые для разных языков. Число подобных структур относительно невелико и именно они делают возможным перевод текстов с одного языка на другой, поскольку в них фиксируются общие схемы построения мысли, высказывания.

ПРИМЕР. «В качестве примера перехода глубинной структуры в поверхностную при производстве речи Н. Хомский рассматривал предложение (9), которое, по его мнению, состоит из двух глубинных (10) и (11):

(9) Мудрый человек честен.

(10) Человек честен.
(11) Человек мудр.

Для того чтобы «вывести» из глубинной структуры поверхностную, человек, по Хомскому, последовательно проделывает следующие операции: заменяет вторую группу подлежащего словом который (человек, который мудр, честен); опускает который (человек мудр, честен); переставляет человек и мудр (мудр человек, честен); заменяет краткую форму прилагательного мудр полной - и получает поверхностную структуру.

Н. Хомский вводит ряд правил перехода глубинной структуры в поверхностную (правила подстановки, перестановки, произвольного включения одних элементов, исключения других элементов и т.п.), а также пpeдлaraeт 26 правил трансформации (пассивизация, субституция, пермутация, легация, адъюнкция, эллипс и др.)».

Путеводитель по НЛП: Толковый словарь терминов // Сост. В.В. Морозов, Челябинск, «Библиотека А. Миллера», 2001 г., с. 226-227.

Глубинная структура формирует смысл предложения, а поверхностная - является письменным или звуковым воплощением этого смысла.

ПРИМЕР. «Можно сказать, что язык всегда умнее нас, ибо в нем накоплен и аккумулирован весь опыт человечества. Это вообще основной аккумулятор опыта. Во-вторых, понимающий, привнося свою ситуацию, понимает всегда соответственно этой ситуации и видит в тексте часто больше или иное, нежели автор. Со мной не раз бывали такие ситуации, когда приезжали люди и говорили, что вот в такой-то работе я написал то-то и то-то. Я удивлялся. Они брали текст и начинали мне показывать, что у меня там это действительно написано. И когда я становился на их позицию, я вынужден был признавать, что там это написано. Но я этого туда сознательно, рефлексивно не закладывал. У нас в тексте часто оказывается много такого, чего мы и не подозреваем. И это выявляется через процесс понимания».

Щедровицкий Г.П., Оргуправленческое мышление: идеология, методология, технология. Курс лекций / Из архива Г.П. Щедровицкого, Том 4, М., 2000 г., с. 134.

ПРИМЕР. «Когда на улице к вам пристает хулиган, то у него заранее есть определенный «сценарий» - мысленный шаблон будущего поведения для себя и для потенциальной «жертвы» (содержание такого «сценария», как правило, легко вычисляется). При этом хулиган просчитал заранее, как повести себя, если вы откажетесь дать ему закурить («Что, сука, жалко?!»). Есть шаблон и на тот случай, если закурить дадите («Ты что, гад, сырую даешь?!»). Даже на самый неожиданный, казалось бы, случай - и то есть шаблон («Кого-кого ты послал?»). Поэтому надо разрывать все и любые шаблоны общения.

Реальный случай:

Мужик, шилом в глаз хочешь?

Отвали, козел, у меня менты на хвосте.

И оба разошлись в разные стороны. Семантика второй фразы (в данном случае глубинная структура – Прим. Редактора словаря) такова: «Я сам крутой, меня не трожь, но меня преследуют». Фантазия агрессора работает в направлении: «Он может дать отпор, к тому же меня могут задержать работники милиции, которые у него «на хвосте»».

Котлячков А., Горин С., Оружие – слово, М., «КСП+», 2001 г., с. 57.

ПРИМЕР. «Советский языковед Лев Владимирович Щерба на вступительной лекции по курсу языкознания предложил студентам разобрать, что означает фраза: «Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокренка».

Подумайте над этой фразой, и вы согласитесь со студентами, которые после грамматического разбора пришли к выводу, что смысл этой фразы примерно таков: нечто женского рода в один прием совершило что-то над каким-то существом мужского пола, а потом начало вытворять что-то длительное с его детенышем. Кто-то конкретизировал: «Тигрица сломала шею буйволу и грызет буйволенка».

Художник сумел даже проиллюстрировать эту фразу. Но, как справедливо пишет ученик профессора Щербы Лев Васильевич Успенский в замечательной книге «Слово о словах», ведь никто в этом случае не нарисует слона, который разбил бочку и катает бочонок».

Платонов К.К., Занимательная психология, М., «Молодая гвардия», 1986 г., с. 191

Разделы: Русский язык

Личностно ориентированный подход, дифференцированное обучение – это ключевые понятия, без которых невозможно представить современную школу. Урок русского языка также требует пристального внимания. Если формы работы с учащимися с заниженной мотивацией для многих педагогов уже ясны, то что предложить тем, кто способен работать на высоком уровне сложности?

Одной из форм работы с одарёнными детьми на уроках русского языка может стать лингвистический эксперимент. В словаре лингвистических терминов даётся такое определение: лингвистический эксперимент - это проверка условий функционирования того или иного языкового элемента для выяснения его характерных особенностей, пределов возможного употребления, оптимальных вариантов использования. “Таким образом, в языкознание вводится принцип эксперимента. Сделав какое-либо предположение о смысле того или иного слова, той или иной формы, о том или ином правиле словообразования или формообразования и т. п., следует пробовать, можно ли сказать ряд разнообразных фраз (который можно бесконечно множить), применяя это правило. Утвердительный результат подтверждает правильность постулата... Но особенно поучительны бывают отрицательные результаты: они указывают или на неверность постулированного правила, или на необходимость каких-то его ограничений, или на то, что правила уже больше нет, а есть только факты словаря, и т. п.” (Л. В.Щерба). Важность применения лингвистического эксперимента отмечали А. М. Пешковский, А. Н. Гвоздев.

Нахождение нового знания осуществляется самими учениками в процессе анализа конкретных, частных явлений языка, от которого они переходят к общему, к теоретическим выводам и законам.

Так, например, при изучении темы “Одушевлённые и неодушевлённые имена существительные” знания учащихся с повышенной мотивацией учения можно углубить с помощью морфологического эксперимента. Ещё в начальной школе дети усвоили, что к одушевлённым существительным относятся те, которые отвечают на вопрос: “Кто?”, а к неодушевлённым – соответственно отвечающие на вопрос: “Что?”. Чтобы обучающиеся расширили свои познания и усвоили разницу между научной трактовкой имён существительных с точки зрения категории одушевлённости – неодушевлённости и житейским представлением об этом явлении, можно создать следующую проблемную ситуацию: слово “кукла” одушевлённое или неодушевлённое существительное?

Лингвистический эксперимент будет заключаться в склонении этого существительного во множественном числе по падежам и сравнении его с формами существительных, не вызывающих сомнения в принадлежности к одушевлённым или неодушевлённым существительным (например “сестра”, “доска”).

Учащиеся в результате самостоятельных наблюдений придут к выводу: у существительных “кукла” и “сестра” во множественном числе форма винительного падежа совпадает с формой родительного падежа: (нет) кукол = (вижу) кукол (нет сестёр = вижу сестёр), Р. п. = В. п.

У существительных “кукла” и “доска” во множественном числе форма винительного падежа не совпадает: нет кукол = вижу кукол, но нет досок = вижу доски. Формула куклы: Р.п.=В.п. Формула доски: И.п.=В.п

Деление существительных на одушевлённые и неодушевлённые не всегда совпадает с научным представлением о живой и неживой природе.

У одушевлённых существительных во множественном числе форма винительного падежа совпадает с формой родительного падежа (у одушевлённых существительных мужского рода 2-го склонения и в единственном числе).

У неодушевлённых существительных во множественном числе форма винительного падежа совпадает с формой именительного падежа (у существительных мужского рода 2-го склонения и в единственном числе форма винительного падежа совпадает с формой именительного падежа).

Существительные мертвец и труп являются синонимами, но существительное мертвец является одушевлённым (В.п. = Р.п.: вижу мертвеца – нет мертвеца), а существительное труп является неодушевлённым (В.п. = И.п.: вижу труп – здесь есть труп).

То же самое можно наблюдать на примере существительного микроб. С точки зрения биологии, это часть живой природы, но существительное микроб неодушевлённое (В.п. = И.п.: вижу микроб – здесь есть микроб).

Иногда пятиклассники испытывают затруднения при определении падежа существительных. Смешивают именительный и винительный, родительный и винительный. Чтобы понять в каком падеже находятся существительные 2-го и 3-го склонения, их можно заменить существительными 1-го склонения, в которых окончания указанных падежей не совпадают: купил портфель, тетрадь - купил книгу; пригласил друга, мать - пригласил сестру. Форму единственного числа существительных 1-го склонения, в которых дательный падеж совпадает с предложным, можно заменить формой множественного числа: по дороге - по дорогам (предложный падеж- о дорогах).

В работе с обучающимися с повышенной мотивацией можно широко применять метод синтаксического эксперимента.

Из учебников учащиеся узнают, что предлоги не являются членами предложения.

Но заинтересованных детей можно познакомить и с другой точкой зрения на синтаксическую роль предлогов. Лингвист Ю. Т. Долин считает: “В процессе речевой практики заметно возрастает как лексическая, так и синтаксическая самостоятельность целого ряда непроизводных предлогов”. Суть эксперимента будет заключаться в сравнении употребления двух предлогов. Для наблюдения возьмём строки Н. Рубцова:

Я, юный сын морских факторий,
Хочу, чтоб вечно шторм звучал,
Чтоб для отважных было море,
А если без, тогда причал.

Учащиеся обязательно обратят внимание на различное употребление двух предлогов.

Один предлог употреблен перед именем прилагательным, а второй без именной формы. В предложении предлог “без” отвечает на вопрос “Как?” и является обстоятельством. Для подтверждения наблюдения можно предложить пример из стихотворения Е. Евтушенко:

И раздается этот взрыв (бывает поздний),
Всю жизнь отныне разделив на до и после.

Выводы учащихся будут примерно следующими: предлоги “до” и “после” отвечают на вопросы “что?” и являются дополнениями.

При синтаксическом разборе также можно применить метод лингвистического эксперимента. В том случае, когда возникают трудности с определением члена предложения, нужно неотчётливые синтаксические конструкции заменить на отчётливые. Так в предложении “Туристы наконец заметили выход на поверхность” трудности могут возникнуть со словом “поверхность”. Вместо предложения “Туристы наконец заметили выход на поверхность” можно употребить “Туристы наконец заметили выход, ведущий на поверхность” или “Туристы наконец заметили выход, который ведёт на поверхность”.

Возможность замены предложно-именного сочетания “на поверхность” причастным оборотом и придаточным определительным доказывает, что мы имеем дело с определением.

К лингвистическому эксперименту можно отнести и “немой” диктант. На листе бумаги цифрой написано числительное, рядом нарисован предмет. Надо поставить числительное и существительное в определённый падеж. Например, нет 97 (рисунок), к 132 (рисунок).

Лингвистический эксперимент может проходить в групповой форме. Каждая группа получает задание, в котором сформулирован вопрос, представлен дидактический материал и предложена программа проведения эксперимента для получения определенного результата. Результаты эксперимента могут быть оценены как самим педагогом, так и группой учеников-экспертов, состоящей из самых подготовленных учащихся.

Лингвистический эксперимент помогает учащимся разобраться во многих трудных фактах языка, служит средством, позволяющим убедиться в правильности трактовки этих фактов.

Проверка условий функционирования того или иного языкового элемента для выяснения его характерных особенностей, пределов возможного употребления, оптимальных вариантов использования. “Таким образом, в языкознание вводится принцип эксперимента. Сделав какое-либо предположение о смысле того или иного слова, той или иной формы, о том или ином правиле словообразования или формообразования и т. п., следует пробовать, можно ли сказать ряд разнообразных фраз (который можно бесконечно множить), применяя это правило. Утвердительный результат подтверждает правильность постулата... Но особенно поучительны бывают отрицательные результаты: они указывают или на неверность постулированного правила, или на необходимость каких-то его ограничений, или на то, что правила уже больше нет, а есть только факты словаря, и т. п.” (Л. В.Щерба). Важность применения лингвистического эксперимента, особенно в области стилистики, отмечали Л. В. Щерба, А. М. Пеш-ковский, А. Н. Гвоздев.

"лингвистический эксперимент" в книгах

3. Лингвистический