Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Президент РФ Борис Николаевич Ельцин 1931–2007 Сын колхозника Николая Игнатьевича Ельцина и Клавдии Васильевны Старыгиной. Родился 1 февраля 1931 года в селе Бутка Талицкого района Свердловской области.В 1955 году окончил Уральский политехнический институт и стал работать в

Борис Николаевич Ельцин. Разрушитель Эра Горбачева» для людей моего, да и не только моего поколения была периодом, когда мы впервые вздохнули по-настоящему свободно, вздохнули полной грудью, с верой, что оставшиеся (а их было еще немало) трудности удастся преодолеть и

Пономарев Борис Николаевич – секретарь ЦК КПСС, заведующий Международным отделом ЦК КПСС, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС.

Родился 4 (17) января 1905 года в городе Зарайск Рязанской губернии, ныне в Московской области. Из семьи служащего. Русский.

В 1919-1920 годах - в Красной Армии и в военно-революционном комитете города Зарайска. Член РКП(б)/ВКП(б)/КПСС с 1919 года. В 1920-1923 годах работал секретарем Зарайского уездного комитета Российского коммунистического союза молодежи. В 1923 году поступил и в 1926 году окончил Московский государственный университет имени М.В.Ломоносова. После его окончания был направлен на партийную работу в Донбасс, а затем в Туркменскую ССР.

В 1932 году окончил Институт красной профессуры, после окончания которого назначается заместителем директора и одновременно – заведующим кафедрой истории партии Историко-партийного Института красной профессуры. В 1934-1937 годах – директор Института истории партии при Московском комитете ВКП(б). В 1936-1943 годах работал политическим референтом секретариата Исполкома Коммунистического интернационала, помощником генерального секретаря Исполкома Коминтерна Георгия Димитрова, в 1943-1944 годах – заместителем директора Института Маркса-Энгельса-Ленина. В 1944-1946 годах – заместитель заведующего отделом международной информации ЦК ВКП (б). С 24 июля 1946 по 25 июля 1947 года работал Первым заместителем начальника Совинформбюро при Совете Министров СССР, затем по 1949 год – начальник Совинформбюро. В 1948-1955 годах – Первый заместитель Председателя Внешнеполитической комиссии ЦК КПСС (с 27 октября 1952 года – комиссия ЦК КПСС по связям с иностранными коммунистическими партиями, отдел по связям с иностранными компартиями, с 19 марта 1953 года – Отдел ЦК КПСС по связям с иностранными коммунистическими партиями). В 1955-1986 годах – заведующий Международным отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими партиями капиталистических стран (до 21 февраля 1957 года – Отдел ЦК КПСС по связям с иностранными коммунистическими партиями). Одновременно с 31 октября 1961 по 25 февраля 1986 года - секретарь ЦК КПСС.

Председатель Научного совета АН СССР «История рабочего и национально-освободительного движения» (в 1962-1985 годах), руководитель авторского коллектива 4-го издания учебника истории КПСС (1971-1974), член Главной редакции многотомной истории КПСС, ответственный редактор десятитомного издания «История Советского Союза с древнейших времен до наших дней» (1963). Автор более 100 научных и публицистических работ.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 января 1975 года за выдающиеся заслуги перед Коммунистической партией и Советским государством и в связи с 70-летием с дня рождения Пономареву Борису Николаевичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

С апреля 1986 года – на пенсии, персональный пенсионер союзного значения.

Кандидат в члены ЦК КПСС с 14 октября 1952 года по 14 февраля 1956 года, член ЦК КПСС c 25 февраля 1956 года по 25 апреля 1989 года, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС с 19 июля 1972 года по 25 февраля 1986 года.

Депутат Верховного Совета СССР 5-11 созывов (в 1958-1989 годах). Делегат XIX-XXVII съездов КПСС. Профессор (1932), член-корреспондент Академии наук СССР (20 июня 1958), академик АН СССР (29 июня 1962).

Жил в городе-герое Москве. Умер 21 декабря 1995 года. Похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.

Награждён советскими 6 орденами Ленина (27.06.1945, 03.03.1958, 16.01.1965, 02.12.1971, 16.01.1975, 16.01.1985), орденами Октябрьской Революции (16.01.1980), Отечественной войны 1-й степени (23.04.1985), 2 орденами Трудового Красного Знамени (28.06.1955, 15.02.1961), медалями, иностранными наградами: орденами Георгия Димитрова (Болгария, 1972), Карла Маркса (ГДР, 1980), Клемента Готвальда (Чехословакия, 1985), Победного Февраля (Чехословакия, 13.11.1979), а также медалями.

ПОНОМАРЕВ Борис Николаевич

(04.01.1905 - 1995). Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС с 19.05.1972 г. по 06.03.1986 гг. Секретарь ЦК КПСС с 31.10.1961 г. по 06.03.1986 г. Член ЦК КПСС в 1956 - 1989 гг. Кандидат в члены ЦК КПСС в 1952 - 1956 гг. Член КПСС с 1919 г.

Родился в г. Зарайске Рязанской губернии (ныне Московской области) в семье служащего. Русский. В 1919 г. записался в Красную Армию. Участник Гражданской войны. Демобилизовавшись из Красной Армии, работал токарем механической мастерской Зарайской прядильно-ткацкой фабрики «Красный Восток». В 1920 - 1923 гг. на комсомольской и партийной работе в Зарайске: секретарь укома комсомола, секретарь фабричной парторганизации. В 1926 г. окончил МГУ, в 1932 г. Институт красной профессуры. Учился одновременно с Д. Т. Шепиловым, был его другом, знал его родителей и братьев. В 1926 - 1928 гг. член, затем заместитель руководителя пропагандистской группы ЦК партии в Туркмении и Донбассе, позднее на преподавательской работе в вузах. В 1932 - 1934 гг. заместитель директора Историко-партийного института красной профессуры, в 1934 - 1937 гг. директор Института истории ВКП(б) при Московском комитете партии. С 1937 г. по 1943 г. работал в аппарате Исполкома Коминтерна: политреферент, помощник Георгия Димитрова, который, судя по его дневниковым записям, Б. Н. Пономарева особенно не жаловал. Занимался организацией коммунистических движений сопротивления. В 1937 г. на имя первого секретаря МГК и МК ВКП(б) Н. С. Хрущева поступил донос от секретаря парткома одного из коломенских заводов Х. Э. Рубинчика: «Считаю необходимым сообщить Московскому комитету, что мне известно об очень близких и трогательных, дружеских отношениях, которые были у ныне разоблаченного Горбульского с членом ВКП(б) Пономаревым, который сейчас работает в аппарате Исполкома Коминтерна. Горбульский у Пономарева во время пребывания в Москве дневал и ночевал, приезжал несколько раз в Воскресенск. Не знаю, сообщал ли об этом Пономарев своей парторганизации» (ЦАОДМ. Ф. 570. Оп. 1. Д. 11. Л. 116). Через несколько дней доносчик стал секретарем Коломенского райкома вместо разоблаченного Горбульского. Будущий академик Б. Н. Пономарев по счастливой случайности не пострадал. В 1943 - 1944 гг. заместитель директора Института Маркса - Энгельса - Ленина при ЦК ВКП(б). С 1944 г. по 1946 г. заместитель заведующего Отделом международной информации ЦК ВКП(б). В 1947 - 1949 гг. первый заместитель начальника, начальник Совинформбюро при Совете Министров СССР. С 1948 г. первый заместитель заведующего Отделом по связям с коммунистическими и рабочими партиями зарубежных стран (Внешнеполитической комиссии ЦК КПСС). После смерти И. В. Сталина решительно стал на сторону Н. С. Хрущева. С 1955 г. возглавил Отдел ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями зарубежных стран. В 1956 г. в его кабинете М. Ракоши печатал документ - просьбу о вводе советских войск в Будапешт. На июньском (1957 г.) Пленуме ЦК КПСС обратился в президиум Пленума с письменным заявлением об осуждении «антипартийной группы» Г. М. Маленкова, В. М. Молотова, Л. М. Кагановича и др., требовал их сурового наказания. В 1961 - 1986 гг. секретарь ЦК КПСС. На ХХII съезде КПСС (октябрь 1961 г.), обличая В. М. Молотова, привел цитату из его статьи, написанной в апреле 1957 г.: «Мы знаем, что отдельные ошибки, и иногда тяжелые ошибки, неизбежны при решении столь больших и сложных исторических задач. Нет и не может быть гарантии на этот счет ни у кого». Назвал эти слова попыткой подвести своего рода «теоретическую» базу для оправдания ошибок и беззаконий, которые были допущены в период культа И. В. Сталина: «Другими словами, Молотов пытался доказать: ‘‘Так было при культе личности, так будет и впредь’’. Но партия, ее Центральный Комитет сказали: нет, так не должно быть и так никогда больше не будет!» (ХХII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т. 2. М., 1962. С. 224). Потребовал исключения из партии всех участников «антипартийной группы» во главе с В. М. Молотовым. Весной 1965 г., находясь в «подвешенном» состоянии, руководил группой по подготовке доклада Л. И. Брежнева на Пленуме ЦК, первом после его избрания Первым секретарем ЦК КПСС. Доклад Л. И. Брежневу не понравился, и он высказал мнение, не лучше ли отменить Пленум. Вся группа пребывала в смятении, но руководитель сказал, что ничего экстраординарного не случилось, и предстоит за день-два написать новый доклад. Под его редакцией осуществлялось первое обнародование новых работ классиков марксизма-ленинизма, выходили многочисленные издания официального учебника «История КПСС», переработанные и дополненные с появлением каждого нового вождя. Его предшественником в этом деле был И. В. Сталин, автор и редактор «Краткого курса истории ВКП(б)». Б. Н. Пономарев - автор книг по истории международного коммунистического и рабочего движения. Инициатор создания международного журнала коммунистических и рабочих партий «Проблемы мира и социализма», в редакции которого в Праге работало немало будущих ниспровергателей социализма в СССР в эпоху М. С. Горбачева. В 1962 г. был избран действительным членом АН СССР. Руководил аппаратом Конституционной комиссии и практически всей подготовкой «брежневской» Конституции СССР 1977 г. 15.11.1972 г. дипломатично ушел с заседания Секретариата ЦК, обсуждавшего опубликованную в «Литературной газете» статью «Против антиисторизма» первого заместителя заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС А. Н. Яковлева. 29.06.1979 г. по решению Политбюро ЦК КПСС был направлен в Афганистан для стабилизации обстановки и урегулирования отношений между афганскими лидерами Тараки и Амином. Отличался автоматическим послушанием директивам «сверху», безусловным согласием с мнением руководства и непротивлением ему в любом случае. Л. И. Брежнев, Ю. В. Андропов его не любили, но терпели, считаясь с профессионализмом. Был протеже М. А. Суслова, который держал его в строгости. Разговаривал с М. А. Сусловым по телефону почтительно, не без волнения. Обладал очень сильной памятью, остававшейся ясной до последних дней. 11.03.1985 г. на заседании Политбюро, обсуждавшем вопрос об избрании Генерального секретаря ЦК КПСС, поддержал названную А. А. Громыко кандидатуру М. С. Горбачева: «Я лично убедился, что он глубоко владеет марксистско-ленинской теорией, умеет разбираться в самых сложных программных вопросах. Активную позицию М. С. Горбачев занимает в беседах с деятелями коммунистических и рабочих партий зарубежных стран. Такое умение работать с иностранными представителями исключительно важно для Генерального секретаря ЦК. Поэтому мы все искренне желаем успехов Михаилу Сергеевичу Горбачеву на новом важном и ответственном посту, а каждый из нас будет активно ему помогать» (ЦХСД. Ф. 89. Коллекция рассекреченных документов). По мнению бывшего заместителя заведующего Международным отделом ЦК КПСС К. Н. Брутенца, ему был присущ узкий, нередко жестко догматический взгляд на вещи. В многочисленных публичных выступлениях никогда не рисковал выйти за пределы уже сказанного и одобренного, высушивал и обесцвечивал готовившиеся для него тексты. Своеобразие им придавал прием, который его спичрайтеры называли «пономаризацией»: группировка нескольких тезисов, каждый из которых начинался с абзаца, открывавшегося знаком тире. Эти тире составляли всякий раз, по ироническому определению сотрудника отдела А. С. Черняева, много потрудившегося на данной ниве, «учение Пономарева». Первой реакцией на любое крупное событие часто было: «Надо написать статью». Был человеком скучной лексики, но неожиданно мог произнести яркую речь. В отношениях с зарубежными компартиями придерживался коминтерновских традиций, главной из которых было положение о КПСС как непогрешимой руководящей силе, партии-отца. В начале 1986 г. подготовил проект международного раздела для Отчетного доклада ЦК ХХVII съезду КПСС. Когда редакционная комиссия обратила его внимание на то, что проект составлен по старым образцам без попыток отобразить новый подход или элементы нового мышления, возмущенно заявил: «Какое еще новое мышление? У нас правильное мышление. Пусть американцы меняют свое мышление. То, что говорит Горбачев за границей, так это только для них, для Запада!» (Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно. М., 1996. С. 612). К слабостям своих сотрудников относился снисходительно, в поездках вел себя запросто, охотно участвовал в общих увеселениях, даже выступал запевалой. Тем не менее умел держать подчиненных на почтительном расстоянии. Депутат Верховного Совета СССР 5 - 11-го созывов. Герой Социалистического Труда (1975). Лауреат Ленинской премии (1982). Академик АН СССР (1962). С 1986 г. пенсионер союзного значения. Уйдя на заслуженный отдых, каждый день приезжал в ЦК, где по его просьбе ему выделили кабинет в Международном отделе. Помещение отстоял у новых властей и после роспуска КПСС в 1991 г. Носил небольшие чаплинские усики и неизменную, иногда соломенную, шляпу. Типичным выражением удивления или негодования была фраза: «Уму непостижимо». Любимая поговорка: «Кошку бьют, чтобы невестка понимала». Похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.

Пономарёв Борис Николаевич [р. 4(17).1.1905, Зарайск, ныне Московской области], советский государственный и партийный деятель, историк, Герой Социалистического Труда (1975), профессор (1932), академик АН СССР (1962; член-корреспондент 1958). Член КПСС с 1919. Родился в семье служащего. В 1919 добровольцем вступил в Красную Армию. В 1920‒23 на комсомольской и партийной работе в Зарайске: секретарь укома и член бюро Рязанского губкома комсомола, секретарь фабричной партийной организации.Окончил МГУ (1926) и институт красной профессуры (1932). В 1926‒28 на партийной работе в Донбассе, Туркмении. В 1932‒34 заместитель директора Историко-партийного института красной профессуры; в 1934‒36 директор Института истории партии при МК ВКП (б). В 1937‒43 работал в Исполкоме Коминтерна. В 1943‒44 заместитель директора института Маркса, Энгельса, Ленина. В 1944‒46 заместитель заведующего отделом ЦК ВКП (б). В 1947‒49 заместитель начальника и начальник Совинформбюро при Совете Министров СССР. С 1948 1-й заместитель заведующего отделом ЦК, в 1955‒61 заведующий отделом ЦК КПСС.

С октября 1961 секретарь ЦК КПСС. На 19-м съезде партии избирался кандидатом в члены ЦК, на 20, 22‒24-м съездах ‒ член ЦК КПСС. С мая 1972 кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС. Депутат Верховного Совета СССР 5‒9-го созывов.

П. ‒ автор и редактор многих работ по истории КПСС, внешней политике СССР, международного коммунистического, рабочего и национально-освободительного движения, по проблемам теории научного социализма. С 1932 руководитель кафедры истории партии в институте красной профессуры, затем в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Руководитель авторского коллектива учебника истории КПСС (1960, 4 изд. 1971‒74). Член Главной редакции многотомной истории КПСС.

П. ‒ член делегаций КПСС на международных Совещаниях коммунистических и рабочих партий. Награжден 5 орденами Ленина, 2 др. орденами, а также медалями.

Смотреть больше слов в «

Из книги К.Н.Брутенца "30 лет на Старой площади", 1998:

Разумеется, при существовавшей системе все в Международном отделе определялось главным образом Б.Н. Пономаревым — бессменным в течение более 30 лет заведующим отделом. Юношей вступив в ВКП(б), он вращался в рабочей среде, затем окончил Институт красной профессуры. Годы сталинского террора пережил уже зрелым, 40-летним человеком, варившимся в кругу «старых большевиков». Был начальником Совинформбюро, помощником по Коминтерну Димитрова (который, судя по его дневниковым записям, Пономарева особенно не жаловал), прошел в аппарате ЦК путь снизу до верху — до секретаря ЦК, а чуть позже и кандидата в члены Политбюро. Он, конечно, видел всякое. Говорили, например, что в его кабинете Ракоши печатал документ — просьбу о вводе советских войск в Будапешт.

Такой жизненный путь, как мне представляется, определил многое в личности Бориса Николаевича, его взглядах и склонностях, в его симпатиях и антипатиях. Он был на 100 процентов человеком партийным в том смысле, что понятие «партия» партийные решения и указания, как и некоторые формы поведения, были для него святы. Вместе с тем это на практике вырождалось почти в автоматическое послушание директивам «сверху», безусловное согласие с мнением начальства и непротивление ему в любом случае. Мне кажется, эта чрезмерная несамостоятельность в решающие минуты, отсутствие в нем какого-то металлического «стерженька» ощущались его коллегами и послужили одним из факторов, помешавших достигнуть заветной цели — стать членом Политбюро. В руководстве (Брежнев, Кириленко, Андропов) Пономарева не любили, но терпели, считаясь с его профессионализмом определенного рода.

Патроном Бориса Николаевича выступал Суслов, державший его, однако, на подхвате и в строгости: ему нужна была, условно говоря, «рабочая лошадка», но не конкурент. Сам Пономарев, видимо, ощущал это свое положение, чувствовал себя не очень уверенно. Всякий раз, когда звонил Суслов, Борис Николаевич разговаривал с ним почтительно, не без волнения.

Пономарев был умным, знающим, хорошо подготовленным человеком, с очень сильной памятью, которая оставалась ясной до последних дней. Но у него преобладал узкий, нередко жесткодогматический взгляд на вещи, и временами думалось, что это, по крайней мере частично, его сознательный выбор, так сказать, добровольное самоограничение. В трактовке событий ему было свойственно то, что я называл полицейским подходом к истории. «Свои люди», усилия разведки — вот что прежде всего привлекало его внимание, хотя как марксист Борис Николаевич должен был бы считать, что, несмотря на все значение этих факторов, не они определяют ход общественного развития.

В своих многочисленных публичных выступлениях он никогда не рисковал выйти за пределы уже сказанного и одобренного, высушивая и обесцвечивая тексты, которые готовились для него. Своеобразие им придавалось приемом, который мы называли «нономаризацией»: группировкой нескольких тезисов, каждый из которых начинался с абзаца, открывающегося знаком тире. Эти «тирешки» и составляли всякий раз, по ироническому определению А. Черняева, много потрудившегося на этой ниве, «учение Пономарева». Диктовалось это, очевидно, и тем, что от сталинских времен у Бориса Николаевича сохранилась вера в чудодейственность партийного, руководящего слова. Недаром его первой реакцией на любое крупное событие часто было: «Надо написать статью». Он был человеком скучной лексики, но в то же время бывал способен произнести вдруг яркую речь.

В отношениях с зарубежными компартиями Пономарев придерживался коминтерновских традиций. Главной из них было положение КПСС как непогрешимой руководящей силы, по сути дела — как партии-отца. И когда некоторые партии (итальянская, испанская, финская и т.д.) бросили вызов такой ситуации, для него было совершенно естественным оказать поддержку формированию в них оппозиционных групп. В беседах он неизменно интересовался, слышно ли в той или иной стране Московское радио, и рекомендовал посетить его, выступить. Каждый раз советовал активнее работать в профсоюзах и армии. А правящим партиям предлагал «черпать из чаши опыта» КПСС и СССР. Зарубежные коллеги Пономарева, частично в согласии с заданной им самим манерой, относились к нему сдержанно, без тепла. А такие, как Берлингуэр, и без малейшего пиетета, если не сказать больше*.

*Я убедился в этом и сам, присутствуя дважды на их беседах, последний раз в 1980 г. во время похорон Луиджи Лонго.

К чести Бориса Николаевича, он был убежденным антисталинистом, этой линии придерживался без колебаний, за людей с подобной репутацией заступался. И интернационализм для него являлся не одним лишь лозунгом, а избранной позицией.

Работа занимала центральное, если не всеобъемлющее место в его жизни. Характерно, что и после ухода на пенсию он ежедневно приезжал в ЦК, где Пономареву по его просьбе выделили комнату в Международном отделе.

Закаленный жизненными бурями, он обычно сохранял присутствие духа в сложных ситуациях и не был склонен к бурным реакциям, по крайней мере внешне. Самым типичным выражением его удивления или негодования была фраза: «Уму непостижимо».

Помню, весной 1965 года мы в Волынском-1 (бывшая сталинская дача) под руководством Пономарева готовили доклад о международном положении и деятельности КПСС, с которым Брежнев должен был выступить на пленуме — первом, посвященном этим вопросам, после избрания его Первым секретарем ЦК. Для Бориса Николаевича эта работа имела принципиальное значение. Как и Ильичев, другой выдвиженец Хрущева, он пребывал в «подвешенном» состоянии. Проект доклада был вручен Леониду Ильичу накануне его отъезда, вместе с Андроповым, в Будапешт. И оттуда Юрий Владимирович по телефону известил, что проект (за исключением раздела о национально-освободительном движении) Брежневу не понравился и он спрашивает, не лучше ли вообще отменить пленум. Мы все пребывали в растерянности, но не Борис Николаевич. Он собрал нас и заявил, что ничего экстраординарного не случилось, просто нам предстоит за день-два написать новый вариант. Что и было сделано.

Другой раз, в 1972 году, в Будапеште нашу группу венгры пригласили в ресторанчик в так называемом «Рыбачьем бастионе». Входивший в нее референт Ч., незадолго до этого перешедший в отдел из МИД, обнаружил незаурядное неравнодушие к спиртному. Вскоре он выразительно изображал на столе игру на пианино, затем пригласил танцевать даму какого-то араба, вызвав его ярость, и в результате был отправлен в резиденцию, где мы размещались. Когда мы вернулись; Ч. в его комнате не нашли, зато была заперта изнутри дверь в туалет. Вскрыв с помощью слесаря дверь, мы обнаружили Ч. спящим, при полном параде, на стульчаке. Удивлению и негодованию всех не было конца, Пономарев же ограничился своим «уму непостижимо», меланхолически добавив: «Хорошего нам бы и не отдали».

В людях Борис Николаевич разбирался. Об этом говорит и подбор кадров в отделе. Симптоматично, что оттуда вышло немало тех, кто без колебаний и немедля солидаризировался с перестройкой. С подчиненными Борис Николаевич был (за очень редкими исключениями) вежлив. Разумеется, держался авторитарно, но с ним можно было спорить, отстаивая свою точку зрения. Мне он однажды даже выговорил в сердцах: «Вы любите спорить». Но это никак не отразилось на его отношении. Думаю, что и существовавший в отделе дух некоторого демократизма в той или иной мере зависел от стиля самого Пономарева, его своеобразной «партинтеллигентности».

В работе был требователен, причем часто не считался ни со временем, ни с обстоятельствами сотрудников. Я называл его про себя «эксплуататором». Характерная деталь. В январе 1971 года после возвращения из Египта (я сопровождал в поездке Бориса Николаевича) меня «заключили» в больницу с подозрением на дизентерию. Через несколько дней я получил от него записку (она у меня сохранилась), где он, осведомившись для порядка, о моем здоровье, сообщил, что «проект раздела о национально-освободительном движении при чтении докладчиком был забракован», и поэтому просит «подготовить новый текст. Размер 7—10 страниц». «Времени у нас, — добавлял он, — всего 5 дней». Завершал Пономарев записку любопытной фразой: «Надеюсь, что материал будет хороший и работа не повредит вашему здоровью».

То ли суховатый от природы, то ли задубевший от жизненных обстоятельств, Борис Николаевич, однако, не отстранялся от забот своих сотрудников. К их слабостям относился снисходительно и «свои кадры» старался в обиду не давать, в поездках вел себя запросто, охотно участвовал в общих увеселениях, даже выступал запевалой. Между Пономаревым и коллективом не было стены, хотя он умел и любил держать подчиненных на почтительном расстоянии. Он знал и изучал работников, иногда даже проявляя чрезмерное любопытство. Сменившие же его Добрынин и Фалин пришли из иной системы. Доброжелательные к людям, они, однако, не привыкли работать с коллективом, а предпочитали опираться на узкую группу близких себе сотрудников. Каждый из них исходил из того, что знает все. Хотя оба были, пожалуй, самыми сильными советскими послами и яркими личностями, тут себя они не нашли, явно попав «не в тот коридор». Сказывалось, конечно, и то, что в деятельности отдела наступил какой-то не очень четко обозначенный переходный период и в значительной мере была утрачена ориентация.

Похороны — последний знак популярности человека, финальный критерий отношения живущих к усопшему (речь, конечно, не идет о сановниках и официальных церемониях — тут уйма лжи и лицемерия). Так вот, Бориса Николаевича Пономарева в последний путь провожало немало его бывших сотрудников. Он был, безусловно, человеком ушедшей эпохи и нес на себе в полной мере ее отпечаток, но одновременно принадлежал к тем, кто и сам оставил на ней свой отпечаток. И нельзя изучать эту эпоху, не вглядываясь в таких людей.