Толстой Лев Николаевич

Война и мир. Первый вариант романа

От издателя

«1. В два раза короче и в пять раз интереснее.

2. Почти нет философических отступлений.

4. Гораздо больше мира и меньше войны.

5. Хеппи-энд…».

Эти слова я поместил семь лет назад на обложку предыдущего издания, указав в аннотации: «Первая полная редакция великого романа, созданная к концу 1866 года, до того как Толстой переделал его в 1867–1869 годах», - и что я использовал такие-то публикации.

Думая, что все всё знают, я не объяснил, откуда взялась эта «первая редакция».

Я оказался неправ, и в результате оголтелые и невежественные критики, выдающие себя за знатоков русской литературы, публично стали обвинять меня и в фальсификации («это Захаров сам всё сляпал»), и в надругательстве над Толстым («ведь вот же Лев Николаевич не напечатал этот первый вариант, а вы…»).

Я по-прежнему не считаю необходимым подробно излагать в предисловиях всё то, что можно найти в специальной литературе, но в нескольких строках объясню.

Итак, Л.Н.Толстой писал этот роман с 1863 года и к концу 1866 года, поставив на 726-й странице слово «конец», повез его в Москву печатать. К этому времени он уже опубликовал две первые части романа («1805» и «Война») в журнале «Русский Вестник» и отдельной книгой, и заказал художнику М.С.Башилову иллюстрации для полного книжного издания.

Но издать книгу Толстой не смог. Катков уговаривал его продолжать печатать кусками в своем «Русском Вестнике», другие издатели, смущаясь объемом и «неактуальностью произведения», в лучшем случае предлагали автору печатать роман за свой счет. Художник Башилов работал очень неспешно, а переделывал - в соответствии с письменными указаниями Толстого, - еще медленнее.

Оставшаяся в Ясной Поляне жена Софья Андреевна настоятельно требовала, чтобы муж скорее возвращался: и дети плачут, и зима на носу, и с делами по хозяйству ей одной трудно справиться.

Ну и, наконец, в только что открывшейся тогда для публичного пользования Чертковской библиотеке Бартенев (будущий редактор «Войны и мира») показал Толстому много материалов, которые писатель захотел использовать в своей книге.

В результате Толстой, заявив, что «всё к лучшему» (это он обыграл первоначальное название своего романа - «Всё хорошо, что хорошо кончается»), уехал с рукописью домой в Ясную Поляну и работал над текстом еще два года; «Война и мир» была впервые издана целиком в шести томах в 1868–1869 годах. Причём без иллюстраций Башилова, который так и не завершил свою работу, неизлечимо заболел и умер в 1870 году в Тироле.

Вот, собственно, и вся история. Теперь два слова о происхождении самого текста. Вернувшись в конце 1866 года в Ясную Поляну, Толстой, естественно, не убирал на полку свою 726-страничную рукопись, чтоб начать всё с начала, с первой страницы. Он работал с той же рукописью - дописывал, вычёркивал, переставлял страницы, писал на обороте, добавлял новые листы…

Спустя пятьдесят лет в музее Толстого на Остоженке в Москве, где хранились все рукописи писателя, начала работать - и проработала там несколько десятилетий - Эвелина Ефимовна Зайденшнур: она расшифровывала и распечатывала эти рукописи для полного собрания сочинений Толстого. Ей-то мы и обязаны возможностью прочитать первый вариант «Войны и мира», - она реконструировала первоначальную рукопись романа, сличая почерк Толстого, цвет чернил, бумагу и т. д., и в 1983 году он был опубликован в 94-м томе «Литературного наследства» издательства «Наука» АН СССР. Опубликован для специалистов в точном соответствии с рукописью, которая оставалась неотредактированной. Так что мне, дипломированному филологу и редактору с 30-летним стажем, досталась только самая лёгкая и приятная работа - «причесать» этот текст, то есть сделать его приемлемым для широкого читателя: вычитать, исправить грамматические ошибки, уточнить нумерацию глав и т. п. При этом я правил только то, что нельзя было не править (например, Пьер у меня пьёт в клубе «Шато Марго», а не «Алито Марго», как в «Лит. наследстве»), а всё, что можно было не править, - я и не правил. В конце концов, это Толстой, а не Захаров.

И самое последнее. Для второго издания (1873 год) Толстой сам перевёл на русский весь французский текст романа. Его я и использовал в этой книге.

Я пишу до сих пор только о князьях, графах, министрах, сенаторах и их детях и боюсь, что и вперед не будет других лиц в моей истории.

Может быть, это нехорошо и не нравится публике; может быть, для нее интереснее и поучительнее история мужиков, купцов, семинаристов, но, со всем моим желанием иметь как можно больше читателей, я не могу угодить такому вкусу, по многим причинам.

Во-первых, потому, что памятники истории того времени, о котором я пишу, остались только в переписке и записках людей высшего круга грамотных; даже интересные и умные рассказы, которые мне удалось слышать, слышал я только от людей того же круга.

Во-вторых, потому, что жизнь купцов, кучеров, семинаристов, каторжников и мужиков для меня представляется однообразною и скучною, и все действия этих людей мне представляются вытекающими, большей частью, из одних и тех же пружин: зависти к более счастливым сословиям, корыстолюбия и материальных страстей. Ежели и не все действия этих людей вытекают из этих пружин, то действия их так застилаются этими побуждениями, что трудно их понимать и потому описывать.

В-третьих, потому, что жизнь этих людей (низших сословий) менее носит на себе отпечаток времени.

В-четвертых, потому, что жизнь этих людей некрасива.

В-пятых, потому, что я никогда не мог понять, что думает будочник, стоя у будки, что думает и чувствует лавочник, зазывая купить помочи и галстуки, что думает семинарист, когда его ведут в сотый раз сечь розгами, и т. п. Я так же не могу понять этого, как и не могу понять того, что думает корова, когда ее доят, и что думает лошадь, когда везет бочку.

В-шестых, потому, наконец (и это, я знаю, самая лучшая причина), что я сам принадлежу к высшему сословию, обществу и люблю его.

Я не мещанин, как с гордостью говорил Пушкин, и смело говорю, что я аристократ, и по рождению, и по привычкам, и по положению. Я аристократ потому, что вспоминать предков - отцов, дедов, прадедов моих, мне не только не совестно, но особенно радостно. Я аристократ потому, что воспитан с детства в любви и уважении к изящному, выражающемуся не только в Гомере, Бахе и Рафаэле, но и всех мелочах жизни: в любви к чистым рукам, к красивому платью, изящному столу и экипажу. Я аристократ потому, что был так счастлив, что ни я, ни отец мой, ни дед мой не знали нужды и борьбы между совестью и нуждою, не имели необходимости никому никогда ни завидовать, ни кланяться, не знали потребности образовываться для денег и для положения в свете и тому подобных испытаний, которым подвергаются люди в нужде. Я вижу, что это большое счастье и благодарю за него Бога, но ежели счастье это не принадлежит всем, то из этого я не вижу причины отрекаться от него и не пользоваться им.

Я аристократ потому, что не могу верить в высокий ум, тонкий вкус и великую честность человека, который ковыряет в носу пальцем и у которого душа с Богом беседует.

Все это очень глупо, может быть, преступно, дерзко, но это так. И я вперед объявляю читателю, какой я человек и чего он может ждать от меня. Еще время закрыть книгу и обличить меня как идиота, ретрограда и Аскоченского, которому я, пользуясь этим случаем, спешу заявить давно чувствуемое мною искренное и глубокое нешуточное уважение*.

Роман Льва Николаевича Толстого «Война и мир» писался в 1863-1869 годах. Для ознакомления с основными сюжетными линиями романа, предлагаем учащимся 10 класса и всем, кто интересуется русской литературой, прочитать краткое содержание «Война и мир» по главам и частям онлайн.

«Война и мир» относится к литературному направлению реализм: в книге подробно описан ряд ключевых исторических событий, изображены типичные для российского общества персонажи, основной конфликт – «герой и общество». Жанр произведения роман эпопея: «Война и мир» включает в себя как признаки романа (наличие нескольких сюжетных линий, описание развития персонажей и кризисных моментов в их судьбе), так и эпопеи (глобальные исторические события, всеохватывающий характер изображения действительности). В романе Толстой затрагивает многие «вечные» темы: любви, дружбы, отцов и детей, поиска смысла жизни, противостояния войны и мира как в глобальном смысле, так и в душах героев.

Главные герои

Андрей Болконский – князь, сын Николая Андреевича Болконского, был женат на маленькой княгине Лизе. Находится в постоянном поиске смысла жизни. Участвовал в Аустерлицкой битве. Умер от ранения, полученного во время Бородинского сражения.

Наташа Ростова – дочь графа и графини Ростовых. В начале романа героине всего 12 лет, Наташа взрослеет на глазах читателя. В конце произведения выходит замуж за Пьера Безухова.

Пьер Безухов – граф, сын графа Кирилла Владимировича Безухова. Был женат на Элен (первый брак) и на Наташе Ростовой (второй брак). Увлекался масонством. Присутствовал на поле битвы во время Бородинского сражения.

Николай Ростов – старший сын графа и графини Ростовых. Участвовал в военных кампаниях против французов и Отечественной войне. После смерти отца берет на себя заботы о семье. Женился на Марье Болконской.

Илья Андреевич Ростов и Наталья Ростова – графы, родители Наташи, Николая, Веры и Пети. Счастливая супружеская пара, живущая в согласии и любви.

Николай Андреевич Болконский – князь, отец Андрея Болконского. Видный деятель Екатерининской эпохи.

Марья Болконская – княжна, сестра Андрея Болконского, дочь Николая Андреевича Болконского. Набожная девушка, живущая ради своих близких. Вышла замуж за Николая Ростова.

Соня – племянница графа Ростова. Живет у Ростовых на попечении.

Федор Долохов – в начале романа он офицер Семеновского полка. Один из лидеров партизанского движения. Во время мирной жизни постоянно участвовал в кутежах.

Василий Денисов – друг Николая Ростова, ротмистр, эскадронный командир.

Другие персонажи

Анна Павловна Шерер – фрейлина и приближенная императрицы Марии Федоровны.

Анна Михайловна Друбецкая – обедневшая наследница «одной из лучших фамилий России», подруга графини Ростовой.

Борис Друбецкой – сын Анны Михайловны Друбецкой. Сделал блестящую военную карьеру. Женился на Жюли Карагиной, чтобы улучшить свое финансовое положение.

Жюли Карагина – дочь Карагиной Марьи Львовны, подруга Марьи Болконской. Вышла замуж за Бориса Друбецкого.

Кирилл Владимирович Безухов – граф, отец Пьера Безухова, влиятельный человек. После смерти оставил своему сыну (Пьеру) огромное состояние.

Марья Дмитриевна Ахросимова – крестная мать Наташи Ростовой, ее знали и уважали в Петербурге и Москве.

Петр Ростов (Петя) – младший сын графа и графини Ростовых. Был убит во время Отечественной войны.

Вера Ростова – старшая дочь графа и графини Ростовых. Жена Адольфа Берга.

Адольф (Альфонс) Карлович Берг – немец, сделавший карьеру от поручика до полковника. Сначала жених, затем муж Веры Ростовой.

Лиза Болконская – маленькая княгиня, молодая жена князя Андрея Болконского. Умерла во время родов, родив Андрею сына.

Василий Сергеевич Курагин – князь, друг Шерер, известная и влиятельная светская личность в Москве и Петербурге. Занимает важный пост при дворе.

Елена Курагина (Элен) – дочь Василия Курагина, первая жена Пьера Безухова. Очаровательная женщина, которой нравилось блистать в свете. Умерла после неудачно сделанного аборта.

Анатоль Курагин – «беспокойный дурак», старший сын Василия Курагина. Обаятельный и красивый мужчина, щеголь, любитель женщин. Участвовал в Бородинском сражении.

Ипполит Курагин – «покойный дурак», младший сын Василия Курагина. Полная противоположность своих брата и сестры, очень глупый, все его воспринимают, как шута.

Амели Бурьен – француженка, компаньонка Марьи Болконской.

Шиншин – двоюродный брат графини Ростовой.

Екатерина Семеновна Мамонтова – старшая из трех сестер Мамонтовых, племянница графа Кирилла Безухова.

Багратион – российский военачальник, герой войны против Наполеона 1805-1807 и Отечественной войны 1812.

Наполеон Бонапарт – император Франции.

Александр I – император Российской империи.

Кутузов – генерал-фельдмаршал, главнокомандующий русской армией.

Тушин – артиллерийский капитан, отличившийся в Шенграбенском сражении.

Платон Каратаев – солдат Апшеронского полка, воплощающий в себе все истинно русское, которого Пьер встретил в плену.

Том 1

Первый том «Войны и мира» состоит из трех частей, разделенных на «мирные» и «военные» блоки повествования и охватывает события 1805 года. «Мирная» первая часть первого тома произведения и начальные главы третьей части описывают общественную жизнь в Москве, Петербурге, в Лысых Горах.

Во второй части и последних главах третьей части первого тома автор изображает картины войны русско-австрийской армии с Наполеоном. Центральными эпизодами «военных» блоков повествования становятся Шенграбенское сражение и битва под Аустерлицем.

С первых, «мирных» глав романа «Война и мир» Толстой знакомит читателя с главными героями произведения – Андреем Болконским, Наташей Ростовой, Пьером Безуховым, Николаем Ростовым, Соней и другими. Через изображение жизни различных социальных групп и семей автор передает многообразие русской жизни в довоенное время. «Военные» главы отображают весь неприукрашенный реализм военных действий, дополнительно раскрывая перед читателем характеры основных героев. Поражение под Аустерлицем, завершающее первый том, предстает в романе не только проигрышем русских войск, но и символом краха надежд, переворота в жизни большинства главных персонажей.

Том 2

Второй том «Войны и мира» является единственным «мирным» во всей эпопее и охватывает события 1806-1811 годов накануне Отечественной войны. В нем «мирные» эпизоды светской жизни героев переплетаются с миром военно-историческим – принятием между Францией и Россией Тильзитского перемирия, подготовкой реформ Сперанского.

В период, описанный во втором томе, в жизни героев происходят важные события, во многом меняющие их мировоззрение и взгляды на мир: возвращение Андрея Болконского домой, его разочарование в жизни после смерти жены и последующее преображение благодаря любви к Наташе Ростовой; увлечение Пьера масонством и его попытки улучшить жизнь крестьян в своих поместьях; первый бал Наташи Ростовой; проигрыш Николая Ростова; охота и святки в Отрадном (имении Ростовых); неудавшееся похищение Наташи Анатолем Карагиным и отказ Наташи выйти замуж за Андрея. Завершается второй том символическим явлением повисшей над Москвой кометы, предвещающей ужасные события в жизни героев и всей России – войну 1812 года.

Том 3

Третий том «Войны и мира» посвящен военным событиям 1812 года и их влиянию на «мирную» жизнь русского народа всех сословий. Первая часть тома описывает вторжение французских войск на территорию России и подготовку к Бородинскому сражению. Во второй части изображено само Бородинское сражение, являющееся кульминацией не только третьего тома, но и всего романа. На поле битвы пересекаются многие центральные персонажи произведения (Болконский, Безухов, Денисов, Долохов, Курагин и др.), чем подчеркивается неразрывная связь всего народа общей целью – борьбой против неприятеля. Третья часть посвящена сдаче Москвы французам, описанию пожара в столице, который, по мнению Толстого, случился из-за тех, кто покинул город, оставив его врагам. Здесь описывается и самая трогательная сцена тома – свидание Наташи и смертельно раненого Болконского, который все еще любит девушку. Завершается том неудачной попыткой Пьера убить Наполеона и его арестом французами.

Том 4

Четвертый том войны и мира охватывает события Отечественной войны второй половины 1812 года, а также мирную жизнь главных героев в Москве, Петербурге и Воронеже. Вторая и третья «военные» части описывают бегство наполеоновской армии из разграбленной Москвы, Тарутинское сражение и партизанскую войну русской армии против французов. «Военные» главы обрамлены «мирными» первой и четвертой частью, в которых автор особое внимание уделяет настроениям аристократии относительно военных событий, ее отдаленности от общенародных интересов.

В четвертом томе ключевые события происходят и в жизни героев: Николай и Марья понимают, что любят друг друга, умирает Андрей Болконский и Элен Безухова, погибает Петя Ростов, а Пьер и Наташа начинают задумываться о возможном совместном счастье. Однако центральной фигурой четвертого тома становится простой солдат, выходец из народа – Платон Каратаев, выступающий в романе носителем всего истинно русского. В его словах и действиях выражается та самая, простая мудрость крестьянской, народной философии, над постижением которой мучаются главные герои «Войны и мира».

Эпилог

В эпилоге произведения «Война и мир» Толстой подводит итоги всего романа-эпопеи, изображая жизнь героев спустя семь лет после Отечественной войны – в 1819-1820 годах. В их судьбах произошли значительные перемены, как хорошие, так и плохие: женитьба Пьера и Наташи и рождение их детей, смерть графа Ростова и тяжелое финансовое положение семьи Ростовых, свадьба Николая и Марьи и рождение их детей, взросление Николеньки, сына умершего Андрея Болконского, в котором уже явственно виден характер отца.

Если первая часть эпилога описывает личную жизнь героев, то во второй представлены размышления автора об исторических событиях, роли в этих событиях отдельной исторической личности и целых народов. Завершая свои рассуждения, автор приходит к выводу, что вся история предопределяется неким иррациональным законом случайных взаимовлияний и взаимосвязей. Примером этому служит изображенная в первой части эпилога сцена, когда у Ростовых собирается большая семья: Ростовы, Болконские, Безуховы – всех их вместе свел все тот же непостижимый закон исторических взаимосвязей – основная действующая сила, направляющая все события и судьбы героев в романе.

Заключение

В романе «Война и Мир» Толстому удалось мастерски изобразить народ не как различные социальные слои, а как единое целое, объединенное общими ценностями и стремлениями. Все четыре тома произведения, включая эпилог, связаны идеей «мысли народной», живущей не только в каждом герое произведения, но и в каждом «мирном» либо «военном» эпизоде. Именно эта объединяющая мысль и стала, по задумке Толстого, основной причиной победы русских в Отечественной войне.

«Война и мир» по праву считается шедевром русской литературы, энциклопедией русских характеров и человеческой жизни в целом. Произведение вот уже более века остается интересным и актуальным для современных читателей, любителей истории и ценителей классической русской литературы. «Война и мир» – роман, который должен прочесть каждый.

Очень подробный краткий пересказ «Войны и мира», представленный на нашем сайте, позволит получить полное представление о сюжете романа, его героях, основных конфликтах и проблематике произведения.

Квест

Мы подготовили интересный квест по роману “Война и мир” – пройти .

Тест по роману

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.1 . Всего получено оценок: 16484.

Роману «Война и мир» Л.Н. Толстой посвятил шесть лет напряженного и упорного труда. 5 сентября 1863 года А.Е. Берс, отец Софьи Андреевны, жены Толстого, послал из Москвы в Ясную Поляну письмо со следующим замечанием: «Вчера мы много говорили о 1812 годе по случаю намерения твоего написать роман, относящийся к этой эпохе». Именно это письмо исследователи считают «первым точным свидетельством», датирующим начало работы Толстого над «Войной и миром». В октябре того же года Толстой писал своей родственнице: «Я никогда не чувствовал свои умственные и даже все нравственные силы столько свободными и столько способными к работе. И работа эта есть у меня. Работа эта - роман из времени 1810 и 20-х годов, который занимает меня вполне с осени... Я теперь писатель всеми силами своей души, и пишу и обдумываю, как я еще никогда не писал и не обдумывал».

О том, как создавалось одно из крупнейших мировых творений, свидетельствуют рукописи «Войны и мира»: в архиве писателя сохранилось свыше 5200 мелко исписанных листов. По ним можно проследить всю историю создания романа.

Первоначально Толстой задумал роман о декабристе, возвратившемся после 30-летней сибирской ссылки. Действие романа начиналось в 1856 году, незадолго до отмены крепостного права. Но затем писатель пересмотрел свой замысел и перешел к 1825 году - эпохе восстания декабристов. Вскоре писатель оставил и это начало и решил показать молодость своего героя, совпавшую с грозной и славной порой Отечественной войны 1812 года. Но и на этом Толстой не остановился, и так как война 1812 года находилась в неразрывной связи с 1805 годом, то и все сочинение он начал с этого времени. Перенеся начало действия своего романа на полвека вглубь истории, Толстой решил провести через важнейшие для России события не одного, а многих героев.

Свой замысел - запечатлеть в художественной форме полувековую историю страны - Толстой назвал «Три поры». Первая пора - это начало века, его первые полтора десятилетия, время молодости первых декабристов, прошедших через Отечественную войну 1812 года. Вторая пора - это 20-е годы с их главным событием - восстанием 14 декабря 1825 года. Третья пора - 50-е годы, неудачный для русской армии конец Крымской войны, внезапная смерть Николая I, амнистия декабристов, их возвращение из ссылки и время ожидания перемен в жизни России. Однако в процессе работы над произведением писатель сузил рамки своего первоначального замысла и сосредоточил внимание на первой поре, коснувшись лишь в эпилоге романа начала второй поры. Но и в таком виде замысел произведения оставался глобальным по своему размаху и потребовал от писателя напряжения всех сил. В начале работы Толстой понял, что привычные рамки романа и исторической повести не смогут вместить все богатство задуманного им содержания, и начал настойчиво искать новую художественную форму, он хотел создать литературное произведение совершенно необычного типа. И ему это удалось. «Война и мир», по утверждению Л.Н. Толстого, - не роман, не поэма, не историческая хроника, это - роман-эпопея, новый жанр прозы, получивший после Толстого широкое распространение в русской и мировой литературе.

«ЛЮБЛЮ МЫСЛЬ НАРОДНУЮ»

«Чтобы произведение было хорошо, надо любить в нем главную основную мысль. Так в «Анне Карениной» я любил мысль семейную, в «Войне и мире» люблю мысль народную вследствие войны 1812 года» (Толстой). Война, решавшая вопрос национальной независимости, открыла перед писателем источник силы нации - социальную и духовную мощь народа. Народ творит историю. Эта мысль озарила все события и лица. «Война и мир» стала историческим романом, получила величественную форму эпопеи…

Появление «Войны и мира» в печати вызвало самую разноречивую критику. Радикально-демократические журналы 60-х гг. встретили роман ожесточенными нападками. В «Искре» за 1869 появляется «Литературно-рисовальное попури» М. Знаменского [В. Курочкина], пародирующее роман. Н. Шелгунов отзывается о нем: «апология сытого барства». На Т. нападают за идеализацию барской среды, за то, что оказалось обойденным положение крепостного крестьянства. Но роман не получил признания и в реакционно-дворянском лагере. Некоторые его представители договорились до обвинения Толстого в антипатриотическом направлении (см. П. Вяземского, А. Нарова и др.). Особое место занимает статья Н. Страхова, к-рый подчеркивал обличительную сторону «Войны и мира». Очень интересна статья самого Толстого «Несколько слов по поводу «Войны и мира» (1868). Толстой как бы оправдывался в некоторых обвинениях, когда писал: «В те времена тоже любили, завидовали, искали истины, добродетели, увлекались страстями; та же была сложная умственно-нравственная жизнь...»

«ВОЙНА И МИР» С ВОЕННОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

Роман гр. Толстого интересен для военного в двояком смысле: по описанию сцен военных и войскового быта и по стремлению сделать некоторые выводы относительно теории военного дела. Первые, то есть сцены, неподражаемы и, по нашему крайнему убеждению, могут составить одно из самых полезнейших прибавлений к любому курсу теории военного искусства; вторые, то есть выводы, не выдерживают самой снисходительной критики по своей односторонности, хотя они интересны как переходная ступень в развитии воззрений автора на военное дело.

ГЕРОИ О ЛЮБВИ

Андрей Болконский: «Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить. Это совсем не то чувство, которое у меня было прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна - она и там все счастье, надежда, свет; другая половина - все, где ее нет, там все уныние и темнота... Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив...»

Пьер Безухов: «Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить...»

«МАТЕРЫЙ ЧЕЛОВЕЧИЩЕ»

Уже в годы советской власти Ленин не раз высказывал свое чувство огромной гордости гением Толстого, он хорошо знал и любил его произведения. Горький вспоминал, как в одно из посещений Ленина он увидел на его столе том «Войны и мира». Владимир Ильич сразу же заговорил о Толстом: «- Какая глыба, а? Какой матерый человечище! Вот, это, батенька, художник... И, - знаете, что еще изумительно? До этого графа подлинного мужика в литературе не было.

Кого в Европе можно поставить рядом с ним?

Сам себе ответил:

Некого»

«ЗЕРКАЛО РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ»

С одной стороны, гениальный художник, давший не только несравненные картины русской жизни, но и первоклассные произведения мировой литературы. С другой стороны - помещик, юродствующий во Христе.

С одной стороны, замечательно сильный, непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши, - с другой стороны, «толстовец», т. е. истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: «я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками».

С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, вскрытие всей глубины противоречий между ростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты, одичалости и мучений рабочих масс; с другой стороны, - юродивая проповедь «непротивления злу» насилием.

ПЕРЕОЦЕНКА

«В январе 1871 года Толстой отправил Фету письмо: «Как я счастлив... что писать дребедени многословной вроде «Войны» я больше никогда не стану»

6.12.1908 года Толстой записал в дневнике: «Люди, любят меня за те пустяки - «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными»

«Летом 1909 года один из посетителей Ясной Поляны выражал свой восторг и благодарность за создание «Войны и мира» и «Анны Карениной». Толстой ответил: «Это все равно, что к Эдисону кто-нибудь пришел и сказал бы: «Я очень уважаю вас за то, что вы хорошо танцуете мазурку». Я приписываю значение совсем другим своим книгам».

ТОЛСТОЙ И АМЕРИКАНЦЫ

Американцы объявили главным романом всех времен и народов четырехтомное произведение Льва Толстого «Война и мир». Эксперты журнала Newsweek составили список из ста книг, объявленных изданием лучшими из всех, которые когда-либо были написаны. В результате отбора в первую десятку, помимо романа Льва Толстого, попали: «1984» Джорджа Оруэлла, «Улисс» Джеймса Джойса, «Лолита» Владимира Набокова, «Шум и ярость» Уильяма Фолкнера, «Человек-невидимка» Ральфа Эллисона, «На маяк» Вирджинии Вульф, «Илиада» и «Одиссея» Гомера, «Гордость и предубеждение» Джейн Остин и «Божественная комедия» Данте Алигьери.

Том первый

Часть первая

– Eh bien, mon prince. Gênes et Lucques ne sont plus que des apanages, des поместья, de la famille Buonaparte. Non, je vous préviens que si vous ne me dites pas que nous avons la guerre, si vous vous permettez encore de pallier toutes les infamies, toutes les atrocités de cet Antichrist (ma parole, j’y crois) – je ne vous connais plus, vous n’êtes plus mon ami, vous n’êtes plus мой верный раб, comme vous dites. Ну, здравствуйте, здравствуйте. Je vois que je vous fais peur, садитесь и рассказывайте.

Так говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на ее вечер. Анна Павловна кашляла несколько дней, у нее был грипп, как она говорила (грипп был тогда новое слово, употреблявшееся только редкими). В записочках, разосланных утром с красным лакеем, было написано без различия во всех:

«Si vous n’avez rien de mieux а faire, Monsieur le comte (или mon prince), et si la perspective de passer la soirée chez une pauvre malade ne vous effraye pas trop, je serai charmée de vous voir chez moi entre 7 et 10 heures. Annette Scherer»

– Dieu, quelle virulente sortie! – отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках и звездах, с светлым выражением плоского лица.

Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состаревшемуся в свете и при дворе значительному человеку. Он подошел к Анне Павловне, поцеловал ее руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване.

– Avant tout dites-moi, comment vous allez, chèe amie? Успокойте меня, – сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из-за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.

– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно, имея чувство, оставаться спокойною в наше время? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?

– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.

– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fêtes et tons ces feux d’artifice commencent а devenir insipides.

– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.

– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu’a-t-on décidé par rapport а la dépêche de Novosilzoff? Vous savez tout.

– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu’a-t-on décidé? On a décidé que Buonaparte a brûlé ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de brûler les nôtres.

Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.

Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.

В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.

– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника. На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?.. Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцеву? Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и все хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уже объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralité prussienne, ce n’est qu’un pièe. Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!.. – Она вдруг остановилась с улыбкой насмешки над своею горячностью.

– Я думаю, – сказал князь, улыбаясь, – что, ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?

– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de Mortemart, il est allié aux Montmorency par les Rohans, одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l’abbé Morio; вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?

– А? Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что-то и особенно-небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главной целью его посещения, – правда, что I’impératrice-merè желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C’est un pauvre sire, ce baron, а ее qu’il paraît. – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.

Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.

– Monsieur le baron de Funke a été recommandé а l’impératrice-mèe par sa soeur, – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d’estime, и опять взгляд ее подернулся грустью.

Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелкануть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.

– Mais а propos de votre famille, – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь, с тех пор как выезжает, fait les délices de tout le monde. On la trouve belle comme le jour.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Еh bien, mon prince. Genes et Lucques ne sont plus que des apanages, des поместья, de la famille Buonaparte. Non, je vous previens, que si vous ne me dites pas, que nous avons la guerre, si vous vous permettez encore de pallier toutes les infamies, toutes les atrocites de cet Antichrist (ma parole, j"y crois) - je ne vous connais plus, vous n"etes plus mon ami, vous n"etes plus мой верный раб, comme vous dites. [ Ну, что, князь, Генуа и Лукка стали не больше, как поместьями фамилии Бонапарте. Нет, я вас предупреждаю, если вы мне не скажете, что у нас война, если вы еще позволите себе защищать все гадости, все ужасы этого Антихриста (право, я верю, что он Антихрист) - я вас больше не знаю, вы уж не друг мой, вы уж не мой верный раб, как вы говорите. ] Ну, здравствуйте, здравствуйте. Je vois que je vous fais peur, [ Я вижу, что я вас пугаю, ] садитесь и рассказывайте.

Так говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на ее вечер. Анна Павловна кашляла несколько дней, у нее был грипп , как она говорила (грипп был тогда новое слово, употреблявшееся только редкими). В записочках, разосланных утром с красным лакеем, было написано без различия во всех:

«Si vous n"avez rien de mieux a faire, M. le comte (или mon prince), et si la perspective de passer la soiree chez une pauvre malade ne vous effraye pas trop, je serai charmee de vous voir chez moi entre 7 et 10 heures. Annette Scherer».

[ Если y вас, граф (или князь), нет в виду ничего лучшего и если перспектива вечера у бедной больной не слишком вас пугает, то я буду очень рада видеть вас нынче у себя между семью и десятью часами. Анна Шерер. ]

Dieu, quelle virulente sortie [ О! какое жестокое нападение!] - отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках, при звездах, с светлым выражением плоского лица. Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состаревшемуся в свете и при дворе значительному человеку. Он подошел к Анне Павловне, поцеловал ее руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване.

Avant tout dites moi, comment vous allez, chere amie? [ Прежде всего скажите, как ваше здоровье?] Успокойте друга, - сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из-за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.

Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? - сказала Анна Павловна. - Вы весь вечер у меня, надеюсь?

А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, - сказал князь. - Дочь заедет за мной и повезет меня.

Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d"artifice commencent a devenir insipides. [ Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны. ]

Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, - сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.

Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu"a-t-on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [ Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете. ]

Как вам сказать? - сказал князь холодным, скучающим тоном. - Qu"a-t-on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [ Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши. ] - Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.

Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.

В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.

Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n"est qu"un piege. [ Этот пресловутый нейтралитет Пруссии - только западня. ] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!.. - Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.