Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

#историяроссии #история #женщина #женщины #общество #Гельман

Герой Советского Союза. Участвовала в боях с октября 1941 г. до Дня Победы 9 мая 1945 г. Вступила в армию добровольцем после окончания З-so курса исторического факультета МГУ. Всю войну воевала в качестве штурмана-бомбардира прославленного женского ночного бомбардировочного полка. Сражалась в боях за Кавказ, на Кубани и Таманском полуострове, Севастополе и в Крыму, в Керченско-Феодосийской операции. Участвовала в боях по освобождению Белоруссии, Польши и Прибалтики, а затем на территории фашистской Германии.

Закончила войну в Берлинской операции в звании майора. Награждена медалью «Золотая Звезда», орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Красной Звезды, Отечественной войны I степени, медалями «За отвагу» «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За оборону Севастополя», другими государственными наградами.

В послевоенное время с 1953 по 1956 г. П.В. Гельман работала начальником библиотеки Военного факультета при Московском финансовом институте.

В ПОЛКУ НОЧНЫХ БОМБАРДИРОВЩИКОВ

Я родилась 24 октября 1919 года. С 1920 года жила в городе Гомеле (Белоруссия). Там училась в школе, занималась в местном аэроклубе. В 1937 году совершила свой первый прыжок с парашютом с самолета, окончила школу планеристов. В 1938 году с отличием окончила десятилетку. В этом же году поступила на исторический факультет Московского государственного университета. К началу войны окончила три курса.

В октябре 1941 года добровольно вступила в Красную Армию. После краткосрочных курсов в Энгельсской школе военных летчиков служила штурманом в 46-м гвардейском авиационном полку. Участвовала в летней кампании 1942 года на Южном фронте, в освобождении Северного Кавказа, Кубани, Крыма, Белоруссии и Польши от фашистских захватчиков и в разгроме фашистских войск на территории Германии.

В течение трех лет на фронте я прослужила штурманом в женском бомбардировочном авиаполку, ставшем к концу войны легендарным 46-м За эти годы мне довелось совершить гвардейским и орденоносным. 860 боевых вылетов. Конечно, время не удержало в памяти подробности каждого из них. Но в ней навсегда запечатлелись щупальца прожекторных лучей, вспышки и щелчки рвущихся вокруг открытой кабины снарядов. Нашим оружием были бомбы.

Нередко вместо бомб к самолетам подвешивали кассеты или мешки с боеприпасами, продовольствием и медикаментами для доставки высадившимся в тыл врага десантам или нашим частям, попавшим в окружение. Доставить этот груз было не менее сложно, чем долететь до цели и успешно отбомбиться. На боевые задания мы летали ночью на небольших тихоходных самолетах У-2.

Каркас их состоял из деревянных планок, обшитых фанерой и перкалью, пропитанной (для прочности) легковоспламеняющимся веществом — эмалитом. Плексиглазовые козырьки открытых кабин не защищали экипаж не только от пуль и снарядов, но и от ветра и непогоды.

Немцы так и называли их «рус-фанер». Вспоминается чувство разочарования и недоумения, охватившее нас, когда мы увидели присланную нам «боевую технику». На ускоренных курсах в Энгельсской школе военных летчиков мы изучали материальную часть современных по тому времени самолетов и навигационное оборудование. Собирались на них воевать.

Загруженный горючим и бомбами (мелкие осветительные и зажигательные бомбы мы брали в кабины и бросали вручную), По-2 превращался буквально в «пороховую бочку», ибо попадание в него любого осколка снаряда или пули грозило взрывом. Маломощный мотор не позволял при полной бомбовой загрузке развивать скорость свыше 100 километров в час. На такой тихоходной «пороховой бочке» приходилось по пять, десять, а в длинные осенние и зимние ночи и больше раз вылетать за линию фронта.

Для любых самолетов очень сложно пересекать линию фронта — полосу глубиной в 10—15 километров, до предела насыщенную огневыми средствами. Боевые самолеты преодолевали ее за одну, две, максимум три минуты.

Мы же «болтались» над ней по 10—15 минут. Цели обычно также были сильно укреплены зенитными средствами. Отбомбив, мы через ту же линию фронта возвращались на свой аэродром, вновь заряжались бомбами и горючим и вновь возвращались на цель, и так до рассвета… Несколько слов «о друзьях-товарищах», моих дорогих фронтовых подругах. Со всех республик нашей необъятной Родины пришли они добровольцами на фронт и в течение трех лет без выходных и отпусков исполняли свою напряженную, смертельно опасную боевую работу. Фронтовая дружба на всю жизнь сроднила наш многонациональный коллектив.

И до сих пор она согревает и поддерживает тех из нас, кто пережил войну и уцелел в вихре последующих жизненных бурь. Каждая из моих боевых подруг достойна многих добрых слов. Я пришла в полк вместе со своей самой близкой подругой белорусской девушкой Галей Докутович.

Наша дружба длилась до того момента, когда Галя сгорела над целью вместе со своим самолетом. В В Г" и г—. память о ней я назвала 1 алей свою единственную дочь. Экипажи наши состояли из пилота, штурмана и наземного технического состава. Моим первым командиром экипажа была веселая украинка Дуся Носаль.

После гибели Дуси я летала с замечательной летчицей татаркой Магубой Сыртлановой. Заканчивала я войну в экипаже русской летчицы. Раисы Ермолаевны Ароновой. Все они были удостоены звания Героя Советского Союза. Обслуживали наши самолеты механики ростов-чанка Катя Бройко, москвички Алла Ирлина и Глафира Каширина и мастера по вооружению и спецоборудованию Нина Бузина, Зина Вишнева (с «Трехгорки»), Рахимэ Орлова и Анна Колокольникова. Как бы ни уставали они за ночь, обслуживая на старте боевую работу экипажей, сколько бы пробоин и повреждений ни привозили мы из боя, к следующей ночи материальная часть самолета и вооружения всегда была в исправности.

Фронтовая жизнь авиационного полка — это постоянная смена мест базирования, потери друзей, вечный бой… Из калейдоскопа событий и обстоятельств память чаще всего выхватывает случаи необычные или курьезные. Есть вещи, которые человек никогда не забудет. Моим первым потрясением были горькие картины горящей родной земли. Мы с боями отступали к предгорьям Кавказа, бомбили наступающие танковые колонны противника, а под нами горела Сальская степь. Чтобы не оставить урожай врагу, ее подожгли. В те горькие ночи лета 1942 года наша житница была золотой не от золота пшеницы, а от огня.

Горела родная земля, и слезы сами собой навертывались на глаза. Честное, самоотверженное исполнение долга было нормой в нашем коллективе. Так было и в трагическую для полка ночь, когда сгорели четыре наших самолета и в них погибли восемь девушек. Один за другим заходили боевые машины на цель и, подожженные, падали вслед за бомбами. Но ни один экипаж не свернул с курса. Боевое задание полк выполнил! В этой связи вспоминается один не самый славный мой боевой вылет. Я уже упоминала, что мелкие бомбы мы на нашем «сверхсовременном» самолете возили на дне кабины.

Над целью вручную снимали предохранитель со взрывателя и бросали бомбу за борт. В одну из ночей на «Голубой линии» под Новороссийском мы с Катей Пискаревой уже подходили к цели, и я, чтобы убедиться, что под нами точно наша цель, решила бросить осветительную бомбу («свечку»). Сняв предохранитель со взрывателя, я хотела тут же выкинуть бомбу за борт, но ее стабилизатор запутался в ремешке краг, висевших у меня на шее. В этот момент нас поймали прожектора и нещадно стали обстреливать зенитки.

А в запасе всего 10 секунд, ибо механизм взрывателя уже приведен в действие. Пилот Катя Пискаре-ва, чтобы не быть ослепленной, не может оторвать взора от приборов. Я должна следить за направлением обстрела и командовать пилоту, куда «бросать» самолет. Но вместо этого я «борюсь» с готовой взорваться у меня в руках бомбой. Катя кричит в переговорный аппарат: «Полина, ты жива?». У меня для ответа нет времени. В отчаянии срываю с себя ремешок вместе с бомбой и с крагами, швыряю их за борт, облегченно вздыхаю и по возможности спокойно командую: «вправо», «влево» и т.д.

Когда вышли из обстрела, пришлось объяснить возмущенной Кате ситуацию. «Инцидент» был улажен. Но я осталась без краг. Впрочем, если бы бомба взорвалась у меня в руках, они бы мне бол’ьше не понадобились… В начале января 1945 года готовилась Висло-Одерская наступательная операция. Готовились к ней и мы. Изучали район предстоящих боевых действий. Наступление намечалось на 20 января. Но в силу необходимости — спасения от разгрома группировки англо-американских союзников в Арденах — Красной Армии пришлось начинать наступательные действия досрочно, не считаясь с неблагоприятными погодными условиями.

Но как быть без авиации? Решили послать ночников, имеющих опыт полетов при отсутствии видимости. Однако отсутствие видимости в данный момент было односторонним: земля сверху почти не просматривалась, самолет же с земли был виден отлично. Поэтому наше появление при свете дня над полем боя на По-2 с его скоростью и высотой полета было сродни тому, что делали японские камикадзе. Лететь предложили только добровольцам. Записался весь летный состав!

Таковы были мои друзья-товарищи, готовые на любые жертвы, чтобы приблизить нашу Победу. Конечно, ночь накануне предполагавшегося дневного вылета на задание была не самой веселой. Ведь победа была так близка! А мы были так молоды! Тяжело терять друзей. Особенно тяжело, когда они гибнут рядом, а ты не в силах им помочь.

Никогда не проходит горечь при воспоминании о безуспешных попытках прийти на помощь гибнущим подругам. Весной 1944 года над целью сгорела Женя Руднева, штурман нашего полка, моя приятельница по Московскому университету, по-этичная, одаренная девушка. В ночь на 9 апреля мы получили задачу бомбить противника на Керченском плацдарме. Перед взлетом к нам подошла Женя, протянула мне свою фотографию с надписью на латыни: «Помни об университете» — и направилась к своему самолету.

Подлетая к цели, мы с Раей Ароновой увидели, как в луче прожектора бьется, стараясь вырваться из огня, обстреливаемый трассирующими снарядами самолет. В нем была Женя. Мы рвались на помощь. Рая старалась выжать все возможное из мотора, чтобы побыстрее приблизиться и подавить огонь врага, я не отнимала рук от бомбосбрасывателя, -чтобы хоть на секунду раньше сбросить бомбы. Мы были уже почти рядом, когда Женин самолет превратился в огненный шар. Нам в который раз казалось, что горят частицы наших сердец. Жене посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. После войны ее учителя и коллеги-астрономы назвали ее именем одну из открытых малых планет, и теперь в просторах вселенной вращается планета Руднева.

Я часто вспоминаю нашего командира — подполковника Бершан-скую. И теперь с высоты прожитых лет могу сказать: за всю свою долгую жизнь я не встретила более мудрого, чуткого, умелого и доброго человека, руководителя, чем Евдокия Давыдовна. Прекрасная летчица, она уже до войны командовала крупным подразделением в «Аэрофлоте», а в годы войны единственная из женщин была награждена полководческим орденом Суворова. Мы ей очень верили и любили ее.

В те дни на меня свалилась неожиданная радость. Фронтовая почта доставила мне письмо от младшего брата Кима, служившего механиком в штурмовом авиаполку. Мне показалось знакомым, очевидно, случайно не зачеркнутое военной цензурой, название места базирования его полка. Посмотрела на карту, быстро измерила расстояние и приняла решение искать возможности встречи с братом.

Все наши девочки в полку мне по-доброму завидовали. Все тосковали по дому, по родным. Мы с Кимом написали общее письмо маме, чем, как потом узнали, вызвали немало слез радости и тревоги — ведь у нее было всего двое детей, дочь и сын, и оба на войне, а война еще не закончилась… Поездка в Берлин запомнилась мне двумя эпизодами. Один комический. Когда мы как скалолазы добрались до крыши разрушенного рейхстага, я очень устала, а сесть было некуда.

Рядом стоял большой скульптурный конь. Пришлось взбираться на него и, сидя верхом на рыцарском коне, разглядывать Берлин. Очевидно, при моих тогдашних габаритах я выглядела смешно на массивном коне. А Берлин даже в руинах мне показался красивым. Второй эпизод был грустным. Мы расположились на обед в Тиргартене под Берлином. Прибыли походные кухни. Но есть мы не могли. Нас окружили немецкие дети и -женщины. Они смотрели на нас голодными глазами.

Мы отдали им всю пищу. 8 мая пришло задание бомбить скопления войск противника на Балтийском побережье. В полном снаряжении мы вырулили на старт и ждали команду на вылет. Вдруг от командного пункта к нашему самолету подбежали вооруженны и начали быстро вывинчивать из бомб взрыватели.

Не успели мы прийти в себя от недоумения, как услышали ликующий крик: «Штурман! Подписано перемирие! Война окончена!» 12 июня 1945 года мы вновь сидели в кабинах своих самолетов, ожидая команду на взлет. Настроение было праздничное — мы летели в Москву! Готовился воздушный парад Победы, и наши экипажи были включены в парадный расчет.

Парад не состоялся из-за погоды, но нас не оставляло радостное чувство — мы были победителями!

ИЗ ДИРЕКТИВЫ СОВНАРКОМА СССР И ЦК ВКП(Б) 29 июня 1941 г. . ПАРТИЙНЫМ И СОВЕТСКИМ ОРГАНИЗАЦИЯМ ПРИФРОНТОВЫХ ОБЛАСТЕЙ

Вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз продолжается. Целью этого нападения является уничтожение советского строя, захват советских земель, порабощение народов Советского Союза, ограбление нашей страны, захват нашего хлеба, нефти, восстановление власти помещиков и капиталистов… Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) обязывают все партийные, советские, профсоюзные и комсомольские организации покончить с благодушием и беспечностью и мобилизовать все наши организации и все силы народа для разгрома врага, для беспощадной расправы с ордами напавшего германского фашизма. Совнарком Союза ССР и ЦК ВКП(б) требуют от вас:

1)В беспощадной борьбе с врагом отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и села, проявлять смелость, инициативу и сметку, свойственные нашему народу.

2) Организовать всестороннюю помощь действующей армии, обеспе чить организованное проведение мобилизации запасных, обеспечить снаб жение армии всем необходимым, быстрое продвижение транспортов с вой сками и военными грузами, широкую помощь раненым предоставлением под госпитали больниц, школ, клубов, учреждений.

3) Укрепить тыл Красной Армии, подчинив интересам фронта всю свою деятельность, обеспечить усиленную работу всех предприятий, разъ яснить трудящимся их обязанности и создавшееся положение, организо вать охрану заводов, электростанций, мостов, телефонной и телеграфной связи, организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывая во всем этом быстрое содействие истребительным батальонам…

4) При вынужденном отходе частей Красной Армии угонять подвиж ной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра го рючего. Колхозники должны угонять скот, хлеб сдавать под сохранность го сударственным органам для вывозки его в тыловые районы. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не мо жет быть вывезено, должно, безусловно, уничтожаться…

Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) заявляют, что в навязанной нам войне с фашистской Германией решается вопрос о жизни и смерти Советского государства, о том - быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение…

Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам: 6 5 т. М.: Политиздат, 1968. Т. 3. С. 38-39.

Родилась 24 октября 1919 года в городе Бердичев, ныне Житомирской области (Украина), в семье рабочего. В 1920 - 1938 годах жила в городе Гомель (Белоруссия). В 1938 году окончила школу. Училась в аэроклубе. В Москве окончила 3 курса исторического факультета Московского государственного университета. В октябре 1941 года добровольцем ушла в Красную Армию. В 1942 году окончила курсы штурманов при Энгельсской военной авиационной школе пилотов.

С мая 1942 года в действующей армии. Была штурманом экипажа, начальником связи авиационной эскадрильи. Воевала на Закавказском, Северо - Кавказском, 4-м Украинском, 2-м Белорусском фронтах. Участвовала в обороне Северного Кавказа, в разгроме немецких войск на Кубани, Тамани, на Крымском полуострове, в Белоруссии, в Польше, в Восточной Пруссии и Германии. Бомбила вражеские мехколонны в районе Моздока и Эльхотово. Доставляла продовольствие, боеприпасы, одежду, медикаменты десантникам в населённый пункт Эльтиген (ныне в черте города Керчь). Бомбардировала вражеские позиции в Крыму. При форсировании нашими войсками реки Нарев бомбила оборону противника в районе городов Остроленка и Сероцк. Окончила войну на Эльбе. Последний полёт совершила над Берлином.

К маю 1945 года начальник связи авиационной эскадрильи 46-го Гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка (325-я ночная бомбардировочная авиационная дивизия, 4-я Воздушная армия, 2-й Белорусский фронт) Гвардии старший лейтенант П. В. Гельман совершила 860 боевых вылетов на бомбёжку переправ, складов с боеприпасами и имуществом, аэродромов. Сбросила 113 тонн бомб в расположение противника, произвела 164 сильных взрыва и 142 очага пожаров, нанеся значительный урон противнику в живой силе и боевой технике.

15 мая 1946 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоена звания Героя Советского Союза.

В 1951 году окончила Военный институт иностранных языков. С 1957 года Гвардии Майор П. В. Гельман - в отставке. С 1970 года - кандидат экономических наук. Работала в Институте общественных наук при ЦК КПСС, доцент кафедры политэкономии. Жила в Москве. Была членом правления Общества СССР - Уругвай. Умерла 29 ноября 2005 года. Похоронена на Новодевичьем кладбище.

Награждена орденами: Ленина, Красного Знамени (дважды), Отечественной войны 1-й степени (дважды), Красной Звезды (дважды); медалями.

***

Полина Гельман родилась в городе Гомеле (Белоруссия), в семье революционеров, участников Гражданской войны. Отца Полина не помнит: он погиб в борьбе за новую жизнь. Со слов матери она знала, что отец её был сильным, волевым человеком, меньше всего думал о себе, заботился об окружающих людях, за них и отдал свою жизнь. Мать - Еля Львовна (1893 - 1976 гг.), переплётчица типографии, одна занималась воспитанием дочери. Она сумела обеспечить Полину всем необходимым для жизни, дать ей хорошее образование и прекрасное воспитание.

В течение многих лет надёжной опорой в жизни для Полины Владимировны был муж, офицер Советской Армии, фронтовик Колосов Владимир Николаевич (1921 - 1994 гг.). Она вступила с ним в брак, будучи слушателем Военного института иностранных языков в 1948 году. Владимир тоже учился в этом учебном заведении. Дочь - Галина (1949 года рождения), окончила исторический факультет и аспирантуру МГУ, работает в Финансовой академии.

Детство и юность Полины Гельман прошли в Гомеле, где она училась в средней школе. Не довольствуясь программой, Полина занималась спортом, овладела стрелковым оружием, сдала нормы на значок «Ворошиловский стрелок». Словом, готовилась к защите Родины, как требовала обстановка конца 1930-х годов.

Полина училась уже в 9-м классе, когда на всю страну прозвучал призыв «Молодежь, на самолёты!». Она не совсем осознавала, что это значит, но романтика увлекла её. Вместе со своей лучшей подругой Галей Докутович, Полина пошла в местный аэроклуб. Её приняли в школу планеристов, а также и в кружок парашютистов. 25 августа 1937 года Полина совершила первый прыжок с парашютом с самолёта. Парить в небе как птица - это было романтично и захватывающе. Она была счастлива.

Вскоре Гельман сдала теоретический курс по самолётовождению. Теперь оставался один шаг до самостоятельного полёта. Тут - то и произошла осечка. Она пришла на аэроклубовский аэродром, инструктор дал последние напутствия, можно садиться в машину. Полина с гордостью села в кресло и… утонула в нём: ноги не доставали до педалей, она не могла нормально разглядеть приборы. Инструктор посмотрел на Полину с сожалением и произнёс: «Вылезай - ка, девочка. Пока тебе здесь делать нечего. Подрасти, если сможешь…»

Так рухнули её планы. Как она ни старалась расти, не подросла. С авиацией пришлось расстаться. В 1938 году Полина поступила на исторический факультет МГУ, где проявила себя с самой лучшей стороны и училась в основном на отлично.

…Грянула война. В тот же день, 22 июня 1941 года, студенты - комсомольцы МГУ на внеочередном собрании объявили себя мобилизованными на борьбу с врагом. Все хотели пойти непременно на фронт. Многим ребятам это удалось. Девушки в военкоматах получали отказ, мол, война - не женское дело.

В октябре 1941 года ЦК комсомола объявил о наборе девушек во вновь создающиеся авиационные части. Гельман добилась, чтобы её включили в один из полков. Девушек направили в Энгельсскую школу военных лётчиков. Там их обучили различным авиационным специальностям. Полина стала штурманом. В лётчики опять не прошла из - за малого роста.

ТРЕВОЖНЫЕ НОЧИ В ВОЗДУХЕ

Я беру телефонную трубку и звоню Полине Гельман.

Полина, привет!

Здравствуй, Рая! Какие у тебя новости?

Мне нужно написать о твоих подвигах.

Что? Не поняла тебя.

О твоих боевых подвигах, говорю, нужно написать.

О каких подвигах? Нет их у меня.

В этой фразе вся Полина. Узнаю своего бывшего штурмана!

Всё-таки мы договариваемся о встрече. Через пару часов я сажусь в такси и еду к ней домой, в Юго - Западный район Москвы. По пути перебираю в памяти всё то, что мне известно о Полине. Известно, конечно, много. Ведь мы воевали в одном полку - в женском авиационном полку лёгких ночных бомбардировщиков, а с осени 1943 года и до конца войны летали на одном самолёте: я - лётчиком, она - штурманом. Вообще же мы знаем друг друга с октября 1941 года, с того самого момента, когда пришли на сборный пункт женской авиачасти, которую формировала .

Помнится, как в первый же вечер я обратила внимание на двух девушек, сидевших недалеко от моей койки. Они тихо беседовали. По всему было видно, что это близкие подруги, но как они не похожи друг на друга! Одна - высокая, смуглолицая, с румянцем во всю щеку, с выразительными чёрными глазами. Другая - маленькая, голубоглазая брюнетка с несколько бледноватым лицом и спокойными, мягкими движениями рук. Это были Галя Докутович, студентка МАИ, и Полина Гельман, студентка исторического факультета МГУ.

Вот, получила наконец от мамы письмо, - говорила Полина. - Она эвакуировалась с братишкой из Гомеля в самый последний момент, когда немцы уже входили в город. Как была в летнем платье и тапочках, так её и подхватили на машину. Никаких вещей не успела взять. Сейчас она на Волге.

Я рада, Поля, за твою маму, - сказала Галя. - Что было бы с ней, если бы она осталась в Гомеле? Страшно подумать!

Да, коммунистов они не щадят…

Потом я вспомнила город Энгельс, куда прибыла наша часть для обучения. В памяти всплыл такой эпизод. Большая, высокая комната штурманской группы вся заставлена двухэтажными койками. Я сижу на втором этаже и с интересом наблюдаю, как Галя Докутович, старшина группы, стоит с секундомером в руках, а Полина тренируется в скорости надевания лётного зимнего обмундирования. Надеть - снять! Надеть - снять! И так несколько раз подряд. Поля вначале путается, надевает унты, а потом пытается натянуть меховой комбинезон, но унты не пролезают, она их сбрасывает, а стрелки секундомера бегут… Портянки тоже никак не накручиваются на ноги. Наконец Полина укладывается в положенное время, и обе, довольные, улыбаются…

Такси мчится по набережной Москвы-реки, мелькают огоньки встречных машин, и мне кажется, что это огоньки ночного старта и мы с Полиной взлетаем на задание… Мы летим на Данциг. Ночь ещё не наступила, и в небе довольно светло. Воздух прозрачный, видимость отличная. Мерно гудит мотор. На земле тихо, нет никакой перестрелки. Только в Данцигской бухте видно несколько очагов пожара - результат работы наших штурмовиков. Но мы знаем, что эта тишина обманчива. В Данциге много противовоздушных средств. Пересекаем линию фронта. Ещё несколько минут полёта проходят спокойно. И вдруг земля изрыгнула в небо целый фонтан огня. Потом ещё, ещё… Но бьют не по нашему самолёту, а по другому, идущему гораздо выше нас. Мы ясно видим над собой силуэт большого двухмоторного бомбардировщика. Зенитки с яростью ведут по нему огонь.

Рая, нам нужно, наверно, немного отойти в сторону, а то «по ошибке» могут и нас задеть, - говорит Полина.

Я согласна с ней. Но не успели мы свернуть, как над нами вспыхнул ослепительно - огненный шар, и от него во все стороны брызнули искры. Это взорвался летевший там самолёт. Сверху на нас посыпались горящие обломки. Я резко дала полный газ, и наш По-2, неуклюже развернувшись, избежал столкновения с обломками.

А когда мы бомбили цель, то обе, как по уговору, воскликнули:

Это вам, гады, за сбитый самолёт!

Придя с задания, мы, как обычно, начали торопить техников, чтобы самолёт побыстрее заправили горючим. В это время к нам подошёл командир дивизии, который присутствовал в ту ночь на старте.

Уступи мне на один полёт своего штурмана, я хочу слетать на задание, - в шутливой форме попросил он.

Я нехотя вылезла из кабины: кому приятно сидеть на земле, когда боевая работа кипит вовсю!

Сколько вешать бомб? - спросили вооруженцы.

Четыреста! - ответил командир дивизии.

Товарищ полковник, у нас мотор слабый, не потянет, - заметила Полина.

Потянет! - уверенно сказал полковник.

«Ну, посмотришь, как потянет, - подумала Полина. - Я-то знаю, на что способен наш мотор: больше 250 килограммов нельзя брать».

Самолёт оторвался от земли у самой границы аэродрома. За 30 минут полёта до линии фронта они едва - едва наскребли 400 метров высоты. Это был потолок при такой загрузке. Дул сильный боковой ветер, самолёт несло влево. Полина попросила лётчика подвернуть на 30 градусов вправо, но его удивила, очевидно, такая большая цифра и он продолжал идти, почти не меняя курса. Их снесло на сильно укреплённый объект, где по самолёту открыли плотный зенитный огонь, из которого они долго не могли выбраться. Полина уже подумала, что это её последний боевой вылет. Ещё бы! Ползать на такой малой высоте с бомбами далеко не безопасно.

После того как они отбомбились по цели, полковник взял курс не на наш аэродром, а на соседний: он решил посмотреть, как идут дела в других полках. Когда они сели, командир дивизии, направляясь на КП, наказал Полине:

Гельман, скажи вооруженцам, чтобы подвесили бомбы - мы ещё разок слетаем, а потом уж вернёмся к вам в полк.

Сколько вешать, товарищ полковник? - спросила Полина.

Тот обернулся, погрозил ей пальцем:

Полина понимающе улыбнулась.

Когда они прилетели наконец на наш аэродром, мы с техником Катей Бройко внимательно осмотрели самолёт. Кое-где были пробоины.

Ну, это не беда! Могло бы быть и хуже, - утешила нас Катя.

…»Волга», круто развернувшись, въехала через широкую арку в просторный двор. Здесь живёт Полина Гельман. Поднимаюсь на 6-й этаж.

Ну, проходи, раздевайся, - встречает она меня.- Значит, за подвигами приехала?

Ага! За подвигами…

Но ведь ты сама всё знаешь обо мне. Я сделала с тобой около 500 боевых вылетов. Вот сейчас подсчитала в своей лётной книжке.

Очень многое позабылось. Давай вспоминать вместе.

Знаешь, Рая, уж если говорить о подвигах, то вот именно сейчас я совершаю подвиг: готовлюсь стать кандидатом экономических наук. Ты не представляешь, как это трудно! Ведь семья, работа…

Да, но твоя работа должна, по-моему, не мешать, а помогать диссертации - ты же политэкономию преподаешь!

Это так. Но время… Где взять свободное время? Однако я кое-что уже сделала: написала несколько статей об экономическом развитии Кубы, некоторые из них опубликованы.

Это с Кубы и из стран Латинской Америки. Среди моих студентов бывают иногда и иностранцы. Какие чудесные письма они потом пишут! Хочешь, я прочту тебе некоторые из них?

С удовольствием послушаю.

Письма действительно хорошие. В них высказывается откровенное восхищение нашей страной, нашими людьми, видна неподдельная радость за наши успехи и победы, чувствуется пристальное и доброжелательное внимание к нашей многогранной и кипучей жизни. Авторы сообщают о большом интересе, который проявляют люди в их странах к живому слову человека, побывавшего в Советском Союзе. Ну, и, конечно, в каждом письме много теплых, хороших слов в адрес лично Полины. Они считают, что она одна из самых замечательных женщин нашей страны, и они счастливы, что им довелось с ней познакомиться.

Не зря ты учила испанский язык, - говорю Полине, - и поговорить можешь, и письма прочесть.

Знание испанского языка помогает мне в работе над диссертацией. Я изучаю процесс национализации на Кубе и социально - экономические последствия этого процесса. Но особенно пригодился мне испанский во время научной командировки на Кубу в 1965 - 1966 годах. Я без переводчика ездила по стране, беседовала с людьми, работала в архивах и библиотеках.

Полина рассказала мне о некоторых интересных встречах с различными людьми, начиная от восторженных друзей нашей страны и кончая настоящим, живым контрреволюционером, с которым она сразилась в открытом словесном бою и блестяще выиграла этот бой.

Не выходит из памяти одна ночь, проведённая на животноводческой ферме высоко в горах Экамбрая, - Полина целиком ушла в воспоминания. - Люди живут там оторванными от мира, они поразительно мало знают о Советском Союзе и ещё совсем недавно верили всяким нелепым слухам. Каждый из них, узнав, кто я и откуда, постарался пожать мне руку. Это было и проверкой (убеждались, что я из такой же плоти и крови, как и все люди), и выражением уважения. Когда рассвело и мы стали прощаться, мне показалось, что у нашей страны прибавилось полтора десятка искренних друзей.

Полина могла говорить о своей любимой теме долго, но мне хотелось, чтобы она рассказывала в этот раз о другом, о тех тревожных ночах в годы войны…

Полина, скажи мне, какой был самый страшный у тебя полёт из всех твоих боевых вылетов?

Что это ты такие резкие повороты делаешь? Торопишься? Ну, изволь, отвечу.

Она немного подумала, потом, наклонив слегка голову набок, сказала:

Было, конечно, немало страшных полётов, таких, когда я думала: «Это конец!». Не раз дрожали колени на обратном пути от цели. Вот, например, однажды мы с - это было на Тереке, под Моздоком, - попали в такой переплёт, что мне и сейчас жутко становится, как вспомню. Мы летели бомбить вражеские прожекторы. Пересекли Терек - тогда по нему шла линия фронта - и начали умышленно шуметь мотором, чтобы прожекторы включились. Они, конечно, сразу нас схватили. Я наметила один из них - сильный, яркий - и попросила Дусю, чтобы она шла точно по лучу, а сама уткнулась в прицел. По нашему самолёту открыли бешеный огонь. Чтобы выйти из огня, нужно маневрировать, но тогда нельзя попасть в прожектор. И мы действовали так, как будто находились на полигоне. К тому же нас охватил азарт: кто - кого? Вот зеркало прожектора блеснуло в прицеле, я дёрнула за бомбосбрасыватели, и самолёт освободился от груза. Через мгновение мы услышали взрыв, и прожектор погас.

Ура!!! Разбили! - закричали мы в восторге.

Однако радоваться было ещё рано. Остальные прожекторы нас крепко держали, а зенитки поливали огнём. Дуся начала маневрировать, уходя на свою территорию. У нас была небольшая высота, и прожекторам было, конечно, легко держать нас. Вот уж и Терек остался позади, а мы всё ещё идём в лучах, и зенитки бьют. Мне казалось, что они намерены преследовать наш самолёт до самого аэродрома. Нам определённо повезло тогда - мы остались живы. Только вот самолёту досталось здорово - он с трудом дотянул до посадки. Его потом целый день ремонтировали.

Полина немного помолчала, потом как-то загадочно улыбнулась и продолжала:

Ещё более страшным полётом я считаю тот, когда мне пришлось над целью выбросить за борт свои меховые краги.

Это как?

Краги были хорошие, тёплые, - продолжала она, будто не замечая моего удивления. - Когда было холодно, я брала их с собой в полёт, и они висели на длинном ремешке, перекинутом через шею. Над целью я работала голыми руками, а потом, отбомбившись, засовывала окоченевшие пальцы в мягкий мех, и они быстро отогревались. Мы летели с Катей Пискарёвой. Было морозно, несмотря на то что наступил уже апрель. Ночь тёмная, хоть глаз коли. Я ориентировалась только по времени (способ не очень-то надёжный), и когда по самолёту открыли огонь, у меня как-то легче на душе стало: раз стреляют, значит, мы подходим к цели. Однако надо было точно в этом убедиться. Я быстро достала САБ, выдернула предохранительную чеку и хотела бросить эту небольшую осветительную бомбочку за борт, но тут же обнаружила, что ремешок, на котором у меня висели краги, запутался в стабилизаторе САБа.

Полина, почему молчишь? - кричит Катя.

Я знаю, что моя обязанность сейчас - помочь лётчице выйти из обстрела, сообщать ей, откуда бьют и куда отворачиваться. Но мне было не до этого. Я держу бомбу, в которой пришёл в действие механизм, отсчитывающий секунды. Через 10 секунд взрыватель сработает, и тогда бомба взорвётся у меня в руках. Я стараюсь распутать ремешок, но руки дрожат, и ничего не получается. По самолёту бьют вовсю. А секунды летят - 5, 6, 7… Я в отчаянии хватаю краги, снимаю с шеи ремешок и бросаю всё это вместе с САБом за борт. Не успела я выдохнуть «Ух!», как под самолётом загорелся САБ, осветив землю. Мгновенный взгляд вниз - и мне ясно, что мы над целью. Быстро сбрасываю бомбы и только после этого осматриваюсь.

Полина, что случилось? - опять кричит Катя, в её голосе слышится тревога.

Ничего, Катя. Отворачивайся вправо. Ещё правее. Слева под крылом бьют пулемёты. Впереди - зенитки.

Ну, Полина, радуйся, что мы так лёгко отделались!

Знаешь, Катя, - сказала я ей, - я совсем не испытываю радости от того, что отделалась от своих новых краг.

Катя сначала не поняла меня, но когда я рассказала подробно, она от души посмеялась.

Полина замолчала и вопросительно посмотрела на меня. Она вот всегда так. Даже о самых драматических моментах из своей боевой жизни рассказывает с лёгким юмором.

Я хорошо понимаю, что тебе в тот момент было совсем не до смеха, - говорю я. - Шутка ли! С земли стреляют - это уже опасно. В руках у тебя бомба, которая вот-вот взорвётся, - это ещё опаснее. Опасность, так сказать, в квадрате.

Ты знаешь, после того случая я никогда больше не брала в полёт краги, хоть мне и выдали потом другие. Но что это мы так сидим? Я сейчас приготовлю чай, а ты пока просмотри вот Галин дневник, мою лётную книжку, фотографии фронтовых лет.

Полина ушла на кухню, а я стала перелистывать дневник Гали Докутович. Он начинался с 1 января 1942 года. Галя с Полиной были друзьями детства. Сидели в школе за одной партой, вместе ходили в аэроклуб, вместе окончили школу с отличием и уехали в Москву. Только Полина поступила на истфак в МГУ, а Галя - в МАИ: она любила авиацию.

«Полина считалась у нас в классе великим дипломатом и политиком. Увлекалась она историей», - читаю я в дневнике Гали.

Пробегая глазами страницы дневника, я сознательно выискивала места, где говорилось о Полине. Их было немного. И мне подумалось: может быть, именно этот факт и свидетельствует о том, что дружба этих двух девушек была настоящей, глубокой, бескорыстной. Как бы в подтверждение своей мысли в конце дневника нахожу слова:

«Меня немного удивляет: зачем, когда уважаешь человека, любишь его и хочешь с ним дружить, говорить об этом? Мы с Полиной никогда даже не заговаривали о дружбе, не клялись и ничего не обещали друг другу. А наша большая настоящая дружба, пережив много кризисов и опасных поворотов, живёт вот уже десятый год. Десятый год! ёерт возьми, нужно будет справить годовщину!»

Только справить юбилей Гале не пришлось. Она погибла в ту трагическую для нашего полка ночь, когда 4 самолёта сгорели над целью. Все они были расстреляны в упор вражеским истребителем в момент, когда находились в лучах прожекторов. Полина была потрясена этой утратой. Командир полка майор Бершанская, видя, как глубоко переживает Полина Гельман гибель подруги, попыталась было под разными предлогами отстранять её от полётов, но Полина, поняв это, твёрдо сказала:

Нет, товарищ майор, я должна летать. Я буду мстить за Галю.

Время стёрло остроту горя, но даже сейчас, спустя много лет после гибели Гали Докутович, Полина при воспоминании о ней становится печальной, опускает голову, как бы склоняясь перед её светлой памятью. Она и дочь свою назвала Галей в память о своей лучшей подруге.

«Сегодня Полину избрали парторгом эскадрильи. Я уверена, что девушки сделали очень правильный выбор».

Время подтвердило справедливость этих слов. Полина Гельман с того времени была парторгом эскадрильи бессменно до конца войны. Она умела по-деловому, без шумихи и шаблона проводить различные мероприятия, умела беседовать с людьми, находить верный путь к сердцу каждой девушки. Собственно, в этом не было ничего удивительного. Судьба её родителей, членов партии с дореволюционным стажем, складывалась так, что Полина с самых ранних лет привыкла считать, что иной жизни, чем жизнь с партией, для партии, у человека и быть не может. Будучи ещё маленькой, несмышлёной девчонкой, она наивно считала, что все люди - коммунисты и что сама она тоже член партии, потому что всегда присутствовала с мамой на партсобраниях. Ей и невдомёк было, что мама просто не могла оставить дома одну свою шаловливую дочку и была вынуждена брать её с собой на собрания.

Вот и чай готов! - прервала мои размышления Полина, входя в комнату.

Послушай, Полина, расскажи мне что-нибудь из своей биографии довоенного периода, - попросила я.

Ничего особо примечательного в моей биографии нет. Вот только разве самое её начало: я родилась в тот момент, когда в здание больницы, куда мама обратилась за помощью, попал снаряд - белые обстреливали город - и половину дома разворотило. К счастью, мама находилась в другой половине, и мы, таким образом, уцелели.

Родилась, значит, «под грохот канонады». Будь на твоём месте мальчишка, он был бы страшно горд таким боевым началом своего жизненного пути! - пошутила я.

Рая, а ты помнишь, как мы бомбили автоколонну? - вспомнила вдруг Полина.

Ещё бы! Ты тогда попала прямо в головную машину, она загорелась, и всё движение на дороге застопорилось. А помнишь наш единственный боевой вылет днём? В Белоруссии, когда фашисты часто оказывались в «котлах» и «котелках»?

Конечно, помню. Нас послали тогда выручать наших бойцов из БАО, которые пошли в лес, чтобы забрать в плен группу оставшихся там фашистов, но поскольку их оказалось раз в 20 больше, чем наших солдат, то создалась очень сложная ситуация. Нам нужно было пулемётным огнём с воздуха прикрыть отход горсточки неразумных храбрецов.

А помнишь Эльтиген, под Керчью?

О, это были очень трудные полёты! Ночь, низкая облачность, дождь, а мы летим через Керченский пролив и везём нашим десантникам ящики с боеприпасами и мешки с продовольствием…

Полина вспоминает разные случаи из фронтовой жизни, а я смотрю на неё и думаю: правильно поётся в песне:

Когда страна быть прикажет героем,
У нас героем становится любой!

Полина была не из тех, про кого говорят: рождён для авиации. Ни её физические возможности, ни характер, ни вся её натура не говорили о том, что её стихия - воздух. Но грянула война, и она стала в передовые ряды защитников Отечества, она поднялась в небо, чтобы оттуда меткими ударами бить по врагу, вероломно напавшему на её любимую Родину. И наверно, именно за это её уважали в полку, за то, что она, такая скромная, стала бесстрашным воздушным бойцом.

860 боевых вылетов сделала Полина Гельман. А ведь каждый вылет - это напряжение нервов, воли, это, если хотите, поединок со смертью. Поединок зачастую неравный - с точки зрения технических средств. Но у Гельман на вооружении всегда были 3 вещи, которые помогали ей успешно преодолевать трудности боя: любовь к Родине, жгучая ненависть к врагу и стремление к победе.

Я беру лётную книжку Полины и открываю последнюю страницу. Здесь подведены итоги её лётной работы…

Немалый урон нанесла она врагу, пробыв в ночном небе 1191 час. От её меткого бомбового удара взлетали на воздух переправы, склады горючего и боеприпасов, умолкали зенитные пушки, гасли прожекторы, горели автомашины.

Правительство не раз отмечало её боевые успехи: 6 орденов, 8 медалей и «Золотая Звезда» Героя Советского Союза - таковы награды за её боевые дела.

Герой Советского Союза Р. Е. Аронова.

(По материалам сборника «Героини. Выпуск 1». Москва, Политиздат, 1969 г.)

Звания

сержант 1941

младший лейтенант 1942

лейтенант 1943

старший лейтенант 1944

Должности

начальник связи авиационной эскадрильи 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта 1942-1945

Биография

Гельман Полина Владимировна - начальник связи авиационной эскадрильи 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта, гвардии старший лейтенант.

Родилась 24 октября 1919 года в городе Бердичев ныне Житомирской области (Украина) в семье профессиональных революционеров. Еврейка. В 1920-1938 годах жила в городе Гомель (Белоруссия). В 1938 году окончила школу. Училась в аэроклубе. В Москве окончила 3 курса исторического факультета Московского государственного университета.

В Красной Армии с октября 1941 года. В 1942 году окончила курсы штурманов при Энгельсской военной авиационной школе пилотов. Член ВКП(б)КПСС с 1942 года.

В действующей армии с мая 1942 года. Была штурманом экипажа, начальником связи авиационной эскадрильи. Воевала на Закавказском, Северо-Кавказском, 4-м Украинском, 2-м Белорусском фронтах. Участвовала в обороне Северного Кавказа, в разгроме немецко-фашистских захватчиков на Кубани, Тамани, на Крымском полуострове, в Белоруссии, в Польше, в Восточной Пруссии и Германии. Бомбила вражеские мехколонны в районе Моздока и Эльхотово. Доставляла продовольствие, боеприпасы, одежду, медикаменты десантникам в населённый пункт Эльтиген (ныне в черте города Керчь, Автономная Республика Крым, Украина). Бомбардировала вражеские позиции в Крыму. При форсировании нашими войсками реки Нарев бомбила оборону гитлеровцев в районе городов Остроленка и Сероцк. Окончила войну на Эльбе. Последний полёт совершила над Берлином.

Начальник связи авиаэскадрильи 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиаполка (325-я ночная бомбардировочная авиадивизия, 4-я воздушная армия, 2-й Белорусский фронт) гвардии старший лейтенант П.В.Гельман к маю 1945 года, как штурман самолёта «ПО-2», совершила 860 боевых вылетов, провела 1300 часов в воздухе, сбросила 113 тонн бомб в расположение противника, произвела 164 сильных взрыва и 142 очага пожаров.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом геройство и мужество гвардии старшему лейтенанту Гельман Полине Владимировне присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№8962).

В 1951 году окончила Военный институт иностранных языков. С 1957 года гвардии майор П.В.Гельман - в отставке. После развёртывания событий на Кубе в районе Плайя-Хирон, работала там в качестве переводчика и посла мира. До выхода на заслуженный отдых в 1990 году П.В.Гельман работала в Институте общественных наук при ЦК КПСС, доцент кафедры политэкономии. Кандидат экономических наук (1970). Являлась членом правления Общества «СССР - Уругвай».

Жила в Москве. Умерла 29 ноября 2005 года. Похоронена в колумбарии Новодевичьего кладбища в Москве.

Награждена орденом Ленина (15.05.1946), 2 орденами Красного Знамени (25.10.1943; 25.05.1945), 2 орденами Отечественной войны 1-й степени (26.04.1944; 11.03.1985), 2 орденами Красной Звезды (9.09.1942; 30.12.1956), медалями.

В городе Гомель на здании бывшей школы и ДОСААФ, где училась П.В.Гельман, установлены мемориальные доски.

Биография дополнена Валерием Воробьёвым

Биография предоставлена Уфаркиным Николаем Васильевичем (1955-2011)

Источники Герои огненных лет. Книга 2. М.: Московский рабочий, 1976 Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь. Т.1. М., 1987 Героини. - Вып. 1. - М., 1969 Золотые Звезды Полесья. 3-е изд., Киев, 1985

Родилась 24 Октября 1919 года в городе Бердичев, ныне Житомирской области, в семье рабочего. С 1920 года жила в Гомеле. Окончила среднюю школу, 3 курса исторического факультета МГУ. В Октябре 1941 года добровольцем ушла в Красную Армию. В 1942 году окончила курсы штурманов при Энгельсской военной авиационной школе пилотов.

С Мая 1942 года в действующей армии. Участница обороны Кавказа, освобождения Кубани, Таманского полуострова, Крыма, Белоруссии, Польши, разгрома врага в Германии.

К Маю 1945 года начальник связи авиационной эскадрильи 46-го Гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка (325-я ночная бомбардировочная авиационная дивизия, 4-я Воздушная армия, 2-й Белорусский фронт) Гвардии старший лейтенант П. В. Гельман совершила 860 боевых вылетов на бомбёжку переправ, складов с боеприпасами и имуществом, аэродромов. Доставляла продовольствие, боеприпасы, одежду, медикаменты десантникам в населённый пункт Эльтиген (ныне в черте города Керчь Крымской области). Нанесла значительный урон противнику в живой силе и боевой технике. 15 Мая 1946 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоена звания Героя Советского Союза.

В 1951 году окончила Военный институт иностранных языков. С 1957 года Гвардии Майор П. В. Гельман - в отставке. С 1970 года - кандидат экономических наук. Работала в Институте общественных наук при ЦК КПСС, доцент кафедры политэкономии. Живёт в Москве. Член правления Общества СССР - Уругвай. Награждена орденами Ленина, Красного Знамени (дважды), Отечественной войны 1-й степени (дважды), Красной Звезды (дважды), медалями.

Полина Гельман родилась в городе Гомеле (Белоруссия), в семье революционеров, участников Гражданской войны. Отца Полина не помнит: он погиб в борьбе за новую жизнь. Со слов матери она знала, что отец её был сильным, волевым человеком, меньше всего думал о себе, заботился об окружающих людях, за них и отдал свою жизнь. Мать - Еля Львовна (1893 - 1976), переплётчица типографии, одна занималась воспитанием дочери. Она сумела обеспечить Полину всем необходимым для жизни, дать ей хорошее образование и прекрасное воспитание.

В течение многих лет надёжной опорой в жизни для Полины Владимировны был муж, офицер Советской Армии, фронтовик Колосов Владимир Николаевич (1921 - 1994). Она вступила с ним в брак, будучи слушателем Военного института иностранных языков в 1948 году. Владимир тоже учился в этом учебном заведении. Дочь - Галина (1949 года рождения), окончила исторический факультет и аспирантуру МГУ, работает в Финансовой академии.

Детство и юность Полины Гельман прошли в Гомеле, где она училась в средней школе. Не довольствуясь программой, Полина занималась спортом, овладела стрелковым оружием, сдала нормы на значок "Ворошиловский стрелок". Словом, готовилась к защите Родины, как требовала обстановка конца 1930-х годов.

Лучшие дня

Полина училась уже в 9-м классе, когда на всю страну прозвучал призыв "Молодежь, на самолёты!". Она не совсем осознавала, что это значит, но романтика увлекла её. Вместе со своей лучшей подругой Галей Докутович, Полина пошла в местный аэроклуб. Её приняли в школу планеристов, а также и в кружок парашютистов. 25 Августа 1937 года Полина совершила первый прыжок с парашютом с самолёта. Парить в небе как птица - это было романтично и захватывающе. Она была счастлива.

Вскоре Гельман сдала теоретический курс по самолётовождению. Теперь оставался один шаг до самостоятельного полёта. Тут - то и произошла осечка. Она пришла на аэроклубовский аэродром, инструктор дал последние напутствия, можно садиться в машину. Полина с гордостью села в кресло и... утонула в нём: ноги не доставали до педалей, она не могла нормально разглядеть приборы. Инструктор посмотрел на Полину с сожалением и произнёс: "Вылезай - ка, девочка. Пока тебе здесь делать нечего. Подрасти, если сможешь..."

Так рухнули её планы. Как она ни старалась расти, не подросла. С авиацией пришлось расстаться. В 1938 году Полина поступила на исторический факультет МГУ, где проявила себя с самой лучшей стороны и училась в основном на отлично.

Грянула война. В тот же день, 22 Июня 1941 года, студенты - комсомольцы МГУ на внеочередном собрании объявили себя мобилизованными на борьбу с врагом. Все хотели пойти непременно на фронт. Многим ребятам это удалось. Девушки в военкоматах получали отказ, мол, война - не женское дело.

В Октябре 1941 года ЦК комсомола объявил о наборе девушек во вновь создающиеся авиационные части. Гельман добилась, чтобы её включили в один из полков. Девушек направили в Энгельсскую школу военных лётчиков. Там их обучили различным авиационным специальностям. Полина стала штурманом. В лётчики опять не прошла из - за малого роста.

Гельман зачислили в полк ночных бомбардировщиков У-2, впоследствии он был преобразован в знаменитый 46-й Гвардейский. В Мае 1942 года в составе этого полка она вылетела на фронт. Боевой путь её начался на Кавказе под Моздоком, а закончился под Берлином.

Основным оружием экипажа У-2 были бомбы. Небесный тихоход - его скорость чуть больше 100 километров - ночью почти бесшумно подлетал к цели и внезапно обрушивал на головы спящих врагов смертоносный груз.

В какие только переплёты не попадала Полина, вылетая на боевые задания. Как правило, вражеские цели прикрывались плотным зенитным огнём. Каждый вылет - поединок со смертью. Одно попадание - и деревянный самолёт вспыхивал ярким пламенем. Со временем экипажи научились преодолевать зенитный заслон, вырываться из лучей прожекторов. Последние были не менее страшны, чем зенитки. Попасть в лучи прожектора - значит быть ослепленным, потерять ориентировку.

Однажды, это было под Новороссийском на "Голубой линии", Гельман пошла на задание в паре с лётчицей Катей Пискарёвой. Самолёт уже подошёл к намеченной цели. Чтобы убедиться, не ошиблись ли они, Полина решила бросить светящую бомбу. Но для этого сначала надо было снять со взрывателя предохранитель. Сняла. Взяла бомбу в руки, но бросить не смогла: стабилизатор запутался в ремешке краг, которые висели у неё на шее. Краги Полина брала для того, чтобы отогревать руки после работы с металлом.

В этот момент их самолёт поймали прожекторы. Тут же открыли яростный огонь зенитки. Надо было принимать срочное решение: у штурмана в запасе всего 10 секунд, механизм взрывателя уже приведен в действие.

Отчаянными усилиями Полина сорвала с шеи ремешок и буквально на последней секунде бросила бомбу вместе с крагами за борт. И только теперь начала выдавать команды Пискаревой: "влево", "вправо"... Самолёт вырвался из обстрела и, успешно отбомбившись, вернулся на свой аэродром.

Однажды произошёл такой случай в Крыму, после того как врага уже вытеснили с Керченского полуострова. Полк перебазировался в другой район, поближе к месту боевых действий. Лётчице Рае Ароновой и штурману Полине Гельман поручили найти площадку для полевого аэродрома. Они вылетели. Покружили над местностью и обнаружили западнее Керчи ровное место, покрытое зелёной травкой. "Это то, что надо", - решили девушки и, не разглядев как следует площадку, пошли на посадку. Но едва колеса коснулись поверхности, во все стороны полетели брызги воды - здесь оказалось болотистое место. Рая "дала полный газ". Однако скорость самолёта не увеличилась, и он не мог оторваться от земли. Требовалось облегчить машину. Но за счёт чего? На борту лишнего груза не было. Выход один - вылезти штурману. Полина предложила этот вариант Рае. Та сначала отвергала его, а потом согласилась.

"Я выбираюсь из кабины на землю, - вспоминает Полина, - бегу рядом с фюзеляжем. Когда самолёт стал отрываться от земли, я, ухватившись за стойку между плоскостями, взобралась на нижнюю плоскость, затем уже на лету с помощью стоек, расчалок и ступеней трапа добиралась до борта кабины. В кабину ввалилась вверх ногами. Случай курьёзный, но для меня он едва не кончился печально".

Красноречивее всего о подвигах Полины Владимировны говорит наградной лист, подписанный в Мае 1945 года, через два дня после окончания войны, командиром 46-го Гвардейского авиационного полка Подполковником Е. Д. Бершанской и командующим 4-й Воздушной армией Генералом К. А. Вершининым:

"Товарищ Гельман П. В. на фронте борьбы с немецкими захватчиками находится с Мая 1942 года. От рядового стрелка - бомбардира выросла до начальника связи эскадрильи. За период боевых действий произвела лично как штурман 860 боевых вылетов на самолёте По-2 с боевым налётом 1058 часов. Сбросила, уничтожая войска противника, 113 тонн бомб. Врагу был нанесён большой урон".

Войну Полина Гельман закончила в звании Старшего лейтенанта.

В том же 1945 году она поступила в Военный институт иностранных языков. Трудолюбивая, вдумчивая, Полина каждую тему старалась освоить досконально. Она отличалась необыкновенной отзывчивостью, всегда была готова прийти на помощь товарищу. Особенно бросалось в глаза её редкая скромность. Ни разу никто не слышал, чтобы она даже намёком похвасталась своими боевыми заслугами. Будто и не героиня она, и на фронте не воевала.

Институт Гельман окончила успешно, в совершенстве овладев испанским языком и довольно хорошо - французским.

В 1957 году уволилась в запас в звании Майора и занялась своим любимым делом - общественными науками. Полина поступила на работу в Институт общественных наук преподавателем политэкономии. Лекции читала на испанском языке для слушателей, прибывших из Латинской Америки и Испании. В 1970 году защитила диссертацию, получив учёную степень кандидата экономических наук. В 1973 году стала доцентом кафедры политэкономии. В этом качестве она работала до ухода на пенсию в 1990 году.

На фронте борьбы с немецкими захватчиками находилась с мая 1942 года. От рядового стрелка-бомбардира выросла до начальника связи эскадрильи. За период боевых действий произвела лично как штурман 860 боевых вылетов на самолете ПО-2 с боевым налетом 1058 часов. Сбросила, уничтожая войска противника, 113 тонн бомб.

Врагу был нанесен значительный урон. Тов. Гельман П.В. является активным участником обороны Северного Кавказа, разгрома немецких захватчиков на Кубани, Тамани, на Крымском полуострове, в Белоруссии, Польше, Восточной Пруссии и собственной территории Германии. Боевая работа тов. Гельман служит образцом для всего личного состава. Летает исключительно смело, умело маневрируя при попадании в прожектора и зенитный обстрел противника. Эффективность бомбардировочных ударов высокая”. Из наградного листа на присвоение звания Героя Советского Союза от 11 мая 1945 года, заполненного в Берлине и подписанном командиром 46-го гвардейского Таманского орденов Красного Знамени и Суворова 3-ей степени полка ночных бомбардировщиков подполковником Е.Д.Бершадской и командующим 4-ой воздушной армией генералом К.А Вершининым.

Родилась Полина в 1919 году в семье профессиональных революционеров, членов РСДРП с дореволюционным стажем, участников Гражданской войны. Отца своего она не помнит, он погиб в бою с бандитами вскоре после ее рождения. Мать с детьми переехала в Гомель, где и прошли детские и школьные годы Полины. Училась она хорошо. Подружилась с Галей Докутович, с которой сидела на одной парте с пятого до последнего класса. Вместе они с отличием окончили школу, вместе после окончания ее поступили в престижные московские ВУЗы. Галя в авиационный институт, Полина на исторический факультет Московского университета. Вместе заразились всеобщим увлечением второй половины 30-х годов прошлого века – авиацией. Вместе в первые месяцы начала Великой Отечественной войны стали штурманами, вместе воевали в единственном в мире женском полку ночных бомбардировщиков. В августе 1943 года Галина Докутович не вернулась из боя. Свою дочь Полина назвала в память своей подруги ее именем.

Закадычные подруги внешне были совершенно непохожи. Высокая, худенькая, смуглая порывистая Галя и маленькая, ростом всего в 150 сантиметров, голубоглазая, несколько медлительная Полина. Вместе в 1938 году они пришли в аэроклуб в Гомеле. Окончили теоретический курс, прыгали с парашютом, но на первом же тренировочном полете, как вспоминает Полина: “Инструктор заметил, что ноги у меня едва достают до педали управления, он, по-мужски выругавшись, вынес приговор: “Чтоб я тебя здесь больше не видел!”.

Когда грянула война, подруги безуспешно осаждали военкоматы, но ответ был один – без вас обойдемся. В октябре они услышали, что в ЦК ВЛКСМ набирают девушек для авиационных частей. Их направили в город Энгельс на Волге. И снова Полину подвел рост. Ее определили укладчицей парашютов, но она уговорила известную советскую летчицу Марину Раскову и её вместе с Галей и университетскими подругами направили на курсы штурманов. Боевой путь Полины начался тяжелым летом 1942 года. Немцы рвались к Волге. Предоставим слово Полине: “Мы летали на небольших самолетах ПО-2, за которыми укрепилось название “небесный тихоход”. Немцы называли его “рус фанер”. Деревянный каркас, обшитый фанерой и перкалью, пропитанной эмалитом – веществом, которое придавало ткани прочность, но легко воспламенялось. Открытая кабина с плексигласовым козырьком не могла защитить экипаж, состоящий из летчика и штурмана, не только от пуль и снарядов, но даже от сильного ветра. Летали исключительно в темноте, делали до десяти и более вылетов. Каждый вылет был связан с риском – загруженный горючим и бомбами (мелкие бомбы мы брали в кабины и бросали вручную), наш фанерный самолет мог в любую минуту превратиться в буквальном смысле в пороховую бочку, ибо попади в него даже осколок снаряда или пуля – взрыв был бы неминуем...” Вспоминая о первых боях, Полина пишет: “Мы бомбили наступающие по дорогам танковые колонны противника, а под нами горела Сальская степь: урожай подожгли, чтобы не оставлять врагу. В те горькие ночи лета 1942 года наша житница была золотая от огня. И слезы сами собой навертывались на глаза”. И так три года этой страшной войны c мая 1942 по май 1945. Кубань, Северный Кавказ, Крым, Белоруссия, Польша и завершил войну женский полк в Берлине. Последний боевой вылет экипажа Раисы Ароновой и Полины Гельман состоялся 5 мая 1941 года. Задание – бомбить позиции немцев, отказавшихся капитулировать. Вспоминает Полина: “Погода отвратительная, облачность низкая. Не нашли мы те позиции, надо возвращаться. Садиться с бомбами не разрешалось, мог быть взрыв. Тогда бы и от нас ничего не осталось, и многие другие пострадали. Но и сбросить их не можем: под нами советские части, беженцы, мирные селения. Рая говорит будем садиться с бомбами, дали красную ракету – сигнал опасности. Нам фонариком дали направление, с дороги все убрали. Сели и понеслись к опушке леса. Тяжелую машину с 300 килограммами бомб никак не остановишь. Выскочить из кабин не успеем. Я зажмурила глаза. Рая потом говорила, что тоже зажмурилась, ощущая неизбежным взрыв. И вдруг родненький наш остановился. Мы разом выскочили, до деревьев – несколько метров. Мы обнялись и пустились в дичайшую пляску. Часовой у края аэродрома решил, что мы сошли с ума. Это было за три дня до Победы”.

Полина Владимировна Гельман - Герой Советского Союза

Более 500 вылетов Полина совершила в экипаже летчика Раисы Ароновой, также впоследствии Героя Советского Союза. В своих воспоминаниях Аронова пишет об эпизоде почти анекдотическом: “Дело было под Моздоком, точнее – над ним. Экипаж удачно отбомбился, взял обратный курс, как вдруг под самолетом вспыхнул луч прожектора и наткнулся на самолет. А зенитчикам только того и надо – тотчас открывают огонь по видимой цели. Вырваться из луча тихоходу сложно, надо бы сбросить бомбу, но их уже все использовали. В досаде штурман высунулась за борт и плюнула, как ей казалось, на прожектор. И он сразу погас”. Разумеется, он погас не от плевка штурмана. Просто прожектористы не обратили внимания на то, что они осветили. Долгие годы после войны Полина жаловалась подругам, что ей частенько снится один и тот же сон – будто самолет попал в лучи прожекторов, и они никак не могут вырваться из их щупальцев, а вокруг рвутся и рвутся снаряды зенитных орудий. Просыпается она в холодном поту и долго не может успокоиться. В одном из интервью Полину спросили, как они относились к тому, что немцы называли их “ночными ведьмами”. Она ответила, что они даже гордились этим, так как это доказывало, что противник признавал тот урон, который ему наносили маленькие ПО-2. И завершая интервью заметила: “Мы и впрямь так рвались в бой, что готовы были летать на чем угодно – хоть на помеле!”. Ей вторит Раиса Аронова: “Ночные ведьмы” – это прозвище мы получили от немцев на Северном Кавказе. И, надо думать не зря. Чтобы удостоиться такой чести (говорю без кавычек, потому что считаю за честь услышать от врага такие слова) ... И только галантные летчики из полка “Нормандия – Неман” называли нас “ночными колдуньями”.

Война закончилась, полк расформировали. Что делать дальше? Большинство летчиков и штурманов полка – бывшие студентки решили завершить свое образование. Очень хотелось Полине вернуться на свой исторический факультет. Ведь 23 июня 1941 года она сдала последний экзамен за третий курс. Но как и на что жить. Как говорится ни кола, ни двора. Из одежды только военная форма. И она поступает в военный институт иностранных языков. Во-первых, это был единственный военный вуз, куда принимали женщин. Во-вторых, там кроме приличной по тем временам стипендии, платили еще и за звание и несколько лет за ордена. В-третьих, на занятия надо было ходить в военной форме. Полине нравилась эта форма, она удивительно шла ей. А золотая звезда Героя с солидной колодкой боевых орденов и медалей всегда привлекала внимание. Именно в институте в 1946 году она узнала о присвоении ей звания Героя Советского Союза. Вспоминает Полина: “Однажды летом 1946 –го, уже будучи студенткой военного института иностранных языков, увидела на стенде у станции метро газету “Правда” c Указом Президиума Верховного Совета о присвоении участникам войны высокого звания. Длинные столбцы фамилий. Сразу же нашла однополчанок, но своей фамилии не обнаружила. Потом решила посмотреть еще раз, и тут поняла, почему я сразу не нашла себя в этих списках: на строке поместилось – “Гвардии старший лейтенант Ге...”, а окончание перенесено на другую строку. Ну, конечно, обрадовалась, побежала к маме и нашим девчонкам. Знаете, нам было чем гордиться: из восьмидесяти трех летчиц и штурманов, награжденных Золотой Звездой, двадцать пять – из нашего полка “ночных ведьм”.

Полина Гельман (в центре) с подругами на Красной площади в Москве после вручения ордена Ленина и медали Золотая Звезда.

Три подруги легендарного женского авиаполка: М.Чечнева, П.Гельман и Р.Аронова. Все три летчицы написали и издали интересные мемуары.

Особенно дружны были Гельман и Аронова. Полтысячи боевых вылетов, каждый из которых мог быть последним, навечно сплотил их

Из 115 человек этого полка, прибывших на фронт в 1942 году, погибло, умерло от ран и болезней – 32 человека. Для авиационного полка, базирующегося в прифронтовой полосе это небольшие потери. Пожалуй, это единственный авиационный полк, в котором нет пропавших без вести. И это при том, что его летчицы погибали, в большинстве случаев, на территории, занятой противником. После войны собрали девушки деньги, объездили места, где горели их самолеты и разыскали могилы всех погибших.

Полина Гельман с отличием окончила институт по специальности испанский язык. Единственная четверка была по второму французскому языку. В институте она вышла замуж за своего однокурсника, родила дочь, но после окончания возникли трудности с устройством. Для кадровиков ни золотая звезда, ни отличное знание испанского языка роли не играли. Закавыкой была нерусская фамилия и знаменитый пятый пункт обязательной анкеты. После смерти Сталина стало значительно легче. Стала работать в центральной комсомольской школе (ЦКШ), где много слушателей было из латиноамериканских стран. В 1957 году демобилизовалась из армии в звании гвардии майора. По-прежнему ее влекла старая привязанность - экономика и история. Начала работать в институте общественных наук. Во время своей двухгодичной командировки на Кубу собрала интересный материал, написала и защитила диссертацию, стала кандидатом экономических наук. На Кубе ей было очень легко, ее бывшие ученики по ЦКШ не только помогали в сборе необходимых материалов, но и показали ей остров со всех сторон. До 1990 года читала лекции в том числе и на испанском языке в своем институте. После выхода на пенсию принимала самое активное участие в общественной работе. Еще в период войны ее избрали членом Еврейского Антифашистского комитета. Когда судили и расстреляли руководство комитета, Полину Гельман это не коснулось. По-видимому, не решились власти наказать знаменитую летчицу за одну только принадлежность к гонимой нации. В канун 50-летия Победы в издательстве своей альма матер – Московского университета - вышла в свет книга воспоминаний Полины Гельман под названием “О боях, пожарищах, и друзьях товарищах....”. Ряд приводимых выше цитат заимствованы нами из этой книги. За год до этого в 1994 году в Киеве состоялся Всемирный конгресс еврейских женщин. На нем были женщины из многих стран мира. Когда объявили, что будет выступать Полина Гельман, то зал поднялся и стоя выслушал ее доклад. В этом же году Полину постигло тяжелое несчастье – ушел из жизни муж. Но Полина не замкнулась, принимала активное участие в работе ветеранских организаций. От Российского комитета ветеранов войны Полина отвечала за работу с Израилем, в котором жило много ветеранов Великой Отечественной. Несколько раз она посещала эту страну и с восторгом говорила о ней. На ее похороны ветеранская организация Израиля прислала венок. Посмертно Полина Гельман была признана в Израиле человеком года. Активно сотрудничала она и в СЕИВВ (Союзе евреев инвалидов и ветеранов войны) в России. Последние годы жизни оказались для Полины очень тяжелыми. Фронтовые испытания вылились в нескончаемые болезни. Её дочь Галя самоотверженно ухаживала за матерью. Помогали ей и ветеранские организации. Были круглосуточные сиделки, помогали с получением дорогих лекарств. Не желая огорчать дочь, Полина втайне от неё заказала мемориальную доску на свою могилу. Там ее фотография молодой красивой женщины военных времен, а на гимнастерке золотая звезда Героя и боевые ордена.

Женщинам- летчицам посвящено несколько фильмов. Особенно трогателен из них фильм режиссера Леонида Быкова “В бой идут одни старики” Очевидно Быков знал, что сказал о таких как Полина Гельман полковник легендарного авиаполка “Нормандия – Неман” Каффо: “Если бы собрать цветы всего мира и положить их к ногам русских летчиц, то и этим мы не смогли бы выразить своего восхищения ими.